— Мой сын, — произнесла она. — Как я тебя люблю. Я люблю тебя так стильно, что вечно рыдаю по тебе.
«Но кто ты?
Что ты такое?»
Свет, окутывающий его, задрожал, сгустился, он больше не видел ничего, кроме света, а внутри этого света…
«Что ты такое? Ты ангел? Ты бог?»
И тут раздался смех… Но это не был смех любящей матери, который он только что слышал, а что-то кошмарное. Смех походил на завывания волка в темноте…
«Я другое, — ответил голос ворчливо. — Скажем так, я не то, что ты. Я то, что держали в камне, то, что когда-то двигалось вольно, а эти… эти людишки… много столетий назад…»
В свете замелькали картинки, и Стоуни увидел:
— Приблизительно пятьдесят маленьких детей кричали и плакали, связанные друг с другом толстыми веревками, пока несколько мужчин придвигали огромный кусок скалы к выходу из пещеры. В наступившей затем темноте раздалось жужжание, потом вспыхнул свет — и тысячи черных мух вылетели из камней, набросились на детей, залетали в их рты, в глаза, въедались в кожу… А дети кричали…
— Меня называют Повелителем Мух, — произнес голос.
Люди снаружи пещеры, одетые только в звериные шкуры, закрывали руками уши, чтобы не слышать детских криков…
А потом святые сестры, внутри пещеры благословляли и освящали ее стены и существо, которое ходило под ними в глубокой яме…
— Меня называют Извечным Врагом, — шепнул голос в ухо Стоуни.
«Так ты дьявол?» — Стоуни пытался заговорить, но рот у него не раскрывался.
— Нет, это не мое имя. Я Мать, дающая жизнь, и я же ее забираю, я Отец сновидений и кошмаров, я источник всего, что дышит… — Голос рычал словно множество львов. — Я была в саду Эдема, когда были созданы мужчина и женщина, не во плоти, а в виде бактерий и грибков. Плоть, рожденная от земли, должна в землю и вернуться. Я стояла над всем, что жило тогда во плоти. И стою до сих пор. А ты мой сын.
«Ты Бог?»
И снова раздался смех, только теперь он был похож на смех тысячи детей.
— Я есть то, что я есть, — ответил голос. — А ты мой сын.
Она встала перед Стоуни, и все в нем содрогнулось от ужаса.
Сначала, кажется, она стала статуей Девы Марии из церкви Девы Марии, Звезды Морей, но только в ее теле бурлила жизнь, глаза горели от красной крови.
— Добро и зло соединены в моем взгляде, — прошептала она, и алые слезы закапали из глаз. — И не смей меня судить, потому что жизнь состоит из всего. Взрослые и дети живут и умирают, но моя сила, наша сила, проистекает из источника всего сущего.
И перед ним снова прошла серия видений:
Демон из ада, раскинувший громадные крылья, похожие на драконьи…
Существо с человеческим лицом, но с оленьими рогами на кудлатой голове и с оленьими же ногами…
Прекрасная, женщина с высоко зачесанными волосами, обнаженная, с тремя парами грудей на торсе…
Другая женщина с множеством рук и ног, стремительно движущаяся, с ожерельем из черепов на шее, с кривым мечом в руке…
Прелестный юноша в белоснежных одеждах, с золотистыми волосами, с лебедиными крыльями за спиной…
— Я — все те образы, которым поклонялись люди во все времена, но люди не знают, кто я…
Потом перед ним снова предстала Дева Мария, в голубом платье, с глазами лани, полными чувственными губами, а потом и этот образ рассыпался на бесконечно малые искорки света.
— Не бойся того, что заключено внутри тебя, сын мой. Они боятся этого, потому что боятся смерти, но тебе незачем бояться смерти.
— А как же остальные?
— Остальные? — переспросило существо, свет замерцал.
— Те, кого мы любим?
И снова зазвучал смех.
— Я дала тебе жизнь, мой сын, чтобы ты мог породить новое поколение, которое истребит тех, кто так долго держал в заточении твою мать.
— Как они сумели заточить тебя?
— С помощью металла, камня пещер, с помощью обрядов, взятых из древнейших источников, с помощью той жалкой толики магии, какой владеет человек.
— Но если ты всемогущая… — начал Стоуни.
Свет вспыхнул алым, потом сделался темно-синим.
И Стоуни прошептал, почти самому себе:
— Ты не божество. Ты просто какое-то создание. Ты что-то такое… что-то, не принадлежащее этому миру. Что-то такое, чего не должно здесь быть.
И опять перед ним стояла Дева Мария, кровавые слезы катились по ее прекрасному лицу. Она протянула к нему руку ладонью вверх: