Стоуни огляделся.
— Верно. Это то, что сохранилось с ночи Хэллоуина. Остатки ее сущности.
— Мы должны с этим покончить, — сказал сын.;— После всего, что здесь произошло, это место не должно существовать, верно?
— Верно.
Стоуни улыбнулся, чувствуя, что навеянная воспоминаниями тоска покидает его. Он дотронулся до бомбы, и таймер снова затикал. Десять минут. Достаточно времени, чтобы благополучно выбраться отсюда.
— Пошли.
— Куда.? — спросил Стив.
— Туда, куда никто за нами не придет. Где никто не станет поклоняться нам.
Маленькая лодка, на которой Стоуни выбрался с острова, до сих пор стояла за домом Краунов. Они побежали к воде, к небольшому причалу. Стоуни быстро распутал веревку, которой была привязана лодка, и запустил мотор.
— И что мы будем там делать?
Стоуни пожал плечами, не в силах предсказать, что произойдет в ближайшие дни, не говоря уже о грядущих годах.
— Наверное, будем ждать дальнейших событий. Я могу выезжать на побережье за едой и всем, что нам будет нужно.
— Но я обречен, ведь однажды это проявится и во мне. Дьявол.
— Может быть. Только это не дьявол. Само по себе это не зло. Зло оно потому, что не приручено. Оно зло в том же смысле, в каком зло — ветер или молния. Это сила. Но ты обладаешь еще и волей.
— А если оно вырвется? Что, если… Что, если придут другие люди, а оно вырвется?
Стоуни смотрел на сына и видел Лурдес, ее глаза, ее волосы, Лурдес-Марию Кастильо, ее робкую улыбку.
«Я люблю тебя за твои волосы.
За твои глаза.
За твои мышцы, — шептала она.
Твой голос.
Твое сердце.
Твою душу.
Твою любовь».
— Я не хочу причинять людям боль, но, кажется, это происходит помимо моей воли, — сказал мальчик.
— Я научу тебя, как выпускать силу, как контролировать ее. Мы узнаем, в чем состоит наше предназначение, — ответил Стоуни.
Его сын улыбнулся. Мальчик, обыкновенный мальчик ехал вместе с отцом на острова Авалона.
— Смотри, — сказал Стоуни.
Он сунул руку в карман и вытащил лист бумаги — просто вырванный из тетради листок в синюю линейку. А на синих линейках строки. Листок пожелтел и был разорван, но, несмотря на его древность, текст все еще читался.
— Это написала мне твоя мать. Я нашел его, когда… когда было уже слишком поздно спасать ее…
И он прочитал записку вслух.
«Дорогой Стоуни!
Я слышала, что у каждого в, жизни бывает НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ. ОДНА-ЕДИНСТВЕННАЯ ГЛУБОКАЯ СТРАСТЬ. Я пне думала, пока не встретила тебя, что мне доведется испытать ее. Мне казалось, я всегда буду ощущать одиночество, что, может быть, когда-нибудь выйду замуж и у меня родятся дети, но я все равно никогда не узнаю НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ. Я смотрела на свою мать и думала: «Вот такой мне предстоит стать через двадцать лет». Замужней женщиной с детьми, сутра до ночи занятой хозяйственными делами, которой приходится вечно держать рот на замке и остается лишь мечтать о лучшем будущем для детей. Но когда я прошлой весной увидела тебя в первый раз и заглянула в твои глаза, то поняла все. Нет, конечно, мы встречались и раньше. Но я никогда не видела тебя по-настоящему. Ты тоже понял это? Для меня это было так, словно кто-то обвел тебя мелом или над твоей головой засветился нимб. Когда я заглянула в твои глаза, я словно заглянула в океан, который существовал только для нас двоих. Я поняла, что ты тот самый, единственный. Что не будет никаких других. Ты моя ОДНА-ЕДИНСТВЕННАЯ ГЛУБОКАЯ СТРАСТЬ. Я не знаю, будет ли и дальше все так, как сейчас, но уверена, что никогда тебя не забуду. НИ-КОГДА. Я хочу, чтобы все у нас было так, как сейчас, вечно. ВЕЧНО. Не важно, что происходит вокруг. А что-то произойдет. Точно. Я знаю, что иногда чуда любви недостаточно, чтобы исправить все.
Я просто хочу, чтобы ты шал. То, что мы делали вдвоем, это то, чего я сама хотела. Это было ПРАВИЛЬНО И ПРЕКРАСНО!»
Когда Стоуни закончил читать, у него в глазах стояли слезы. Поднялся ветер. Острова впереди казались изумрудными и фиолетовыми в свете октябрьского рассвета, разливающегося на горизонте.
«Не так уж и далеко от людей, — думал он. — Близко, но не слишком.
Достаточно далеко, чтобы вместе понять, кто мы такие. Освободить себя, но все-таки держать под контролем».
У них за спиной грянул взрыв.
— Огонь! Бомба рванула! Вот это да! — закричал Стивен.
Стоуни не оглянулся. Ему было все равно, что случилось с домом Краунов.
Жизнь может продолжаться в самых невообразимых формах.
Он закрыл глаза и не увидел ничего, кроме темноты. Потом возникла аура, перед его мысленным взглядом загорелся свет, желто-оранжевый Лунный огонь, и в нем была она.