Он долго стоял под самым горячим душем в своей жизни, ему казалось, будто он соскребает прошлое с кожи, намыливает мылом «Айвори» воспоминания, выполаскивает все скверное, что марает его жизнь.
Он глядел, как грязная вода утекает в сток ванны.
Одевшись, он спустился на первый этаж и попытался позвонить Лурдес. Трубку взяла ее мать.
— Bueno? — сказала она.
— Hola, cenora Castillo, es Lourdes en casa?[17]
— Стоуни? — спросила миссис Кастильо голосом, полным подозрения. — Это ты?
— Да, — ответил он. — А…
Она прервала его.
— Что ты сделал с моей дочерью? Где она? Почему со вчерашней ночи ее не было дома? Что ты…
И тут линия мертво замолчала.
Стоуни уставился на телефонную трубку, пытаясь осмыслить то, что она сказала.
«Со вчерашней ночи?
Лурдес так и не пришла домой вчера вечером?»
Стоуни ощутил чье-то присутствие у себя за спиной — может быть, его насторожил какой-то звук, или дурной запах изо рта…
Он развернулся.
Вэн стоял, держа в руке вырванный из розетки телефонный провод.
— Не надо звонить. Не сейчас, Не сейчас, Стоуни, братишка Я сделал кое-что действительно очень-очень нехорошее.
Вэн выронил провод.
В другой руке у него был большой охотничий нож без ножен.
— Ты пытаешься позвонить ей? Ха! Ты никогда больше ей не позвонишь! — Вэн стоял перед ним посреди гостиной. Лицо его едва узнавалось под маской из крови и разорванной плоти. — Я убил Лурдес. Я ее убил!
— Бред!
Сердце Стоуни прыгнуло, что-то заскребло в горле. Руки и ноги налились свинцом. Вокруг него и без того был настоящий ад, и день, и теперь вечер, просто ад, посреди которого вдруг оказался он. Мир его превратился в кошмар вопросов и недомолвок, и вот теперь еще это…
— Она в доме Краунов. Они ее уложили на кровать. Они долбаные придурки. Диана Краун, она., она что-то жуткое, Стоуни. У нее в глазах живет одна штука. В ней такая сила!
И тут Вэн что-то вытащил из кармана.
Протянул Стоуни.
Это был маленький фиолетовый цветок, который Стоуни принес Лурдес и который она воткнула себе в волосы. Прошлой ночью, в церкви Девы Марии, Звезды Морей. Он вложил цветок в руку Богоматери, но Лурдес засмеялась и сказала, что Деве Марии это не нужно. Как красиво смотрелся этот цветок в ее темных волосах!
Только теперь он уже не был фиолетовым.
Он был красный, сморщенный, темный и пах кровью. Три длинные пряди черных волос оплетали его, словно вырванные в ярости вместе с корнями.
— Что за.. — Стоуни перевел взгляд с цветка в руке на брата.
Вэн усмехнулся, зубы у него были желтые и гнилые, белые волосы стояли дыбом. В руке он сжимал охотничий нож.
— Ты ведь знаешь, это ты вынуждаешь меня. Ты сам. Я чувствую тебя внутри себя, ты заставляешь меня сделать это!
Стоуни шагнул назад, уверенный, что Вэн собирается ударить его ножом.
— Я никогда, черт побери, не любил тебя, братишка, — захихикал Вэн, а потом всадил нож себе в живот, крутанул и потащил вверх, к горлу.
Кровь Вэна Кроуфорда хлынула Стоуни на рубаху.
Глава 26
— Господи! — закричал Стоуни, отскакивая назад, стирая с себя кровь, сдирая голубую рубашку, стаскивая джинсы.
Ему казалось, кровь просочилась прямо в него, впиталась в кожу, затекла в горло. Он чувствовал, как жизненная энергия его брата проходит сквозь него.
Окровавленная ухмылка растянулась по физиономии Вэна, он выдернул охотничий нож, словно сам был еще здесь, до сих пор жил в залитом кровью искромсанном теле, и протянул нож Стоуни.
«Возьми его, — прошептал кто-то внутри его. — Возьми. Обрушь на них. Я не смог. Я не настолько силен. Ты самый сильный!»