Выбрать главу

— Ребята, постойте, чего скажу!..

Хотел он им объяснить, что никакого у него коклюша и в помине не бывало — нарочно перед врачом кашлял без передыху: в школу не хотелось. А они опять врассыпную. Даже его лучший друг Егор Балашов завернул за овинники и пулей понесся домой: через щелочку, дескать, переговариваться будем.

От жалости к себе и одиночества сник Колька Пахомов, съежился. Потом решительно зашагал к дому Егора Балашова.

— Пусти ненадолго. Видишь, с тоски помираю. А все из-за кого? Из-за тебя: ты уговорил мамку отвезти меня в больницу.

Высунулся Егор в дверную щелку, помотал головой: мол, не могу, сам себе хотел добра, сам и расплачивайся.

Погрозил ему Торопыга кулаком и пошел мать просить, чтобы она завтра в школу его отпустила.

Второй отряд

Во дворе был тимуровский отряд, который делал очень много хорошего.

В этом же дворе жили Костя и Митя. Они гоняли собак и сшибали воробьев из рогаток.

Потому их и в отряд не взяли…

А Косте и Мите в отряд очень хотелось.

Но, если не берут, что тогда делать?

И решили они организовать второй тимуровский отряд. А так как все ребята были в первом, во второй вошли только Костя и Митя.

Стали они думать: что бы им такое хорошее сделать? Хотели клумбу посреди двора разбить, а она уже разбита и цветы высажены. Решили деревья посадить, а они тоже посажены. Плохо, когда во дворе сразу два отряда.

Тогда придумали Костя и Митя следить за порядком на улице. Навязали они красные повязки на рукава и пошли к трамвайной остановке. А в это время гражданин переходил улицу в неположенном месте.

— Стой! Назад! — закричали Костя и Митя и стали подталкивать гражданина к тротуару.

Гражданин сначала возмутился, но потом увидел красные повязки на рукавах у ребят и послушался. Шел он по тротуару и все покачивал головой, размышлял. Встретился ему приятель. Гражданин рассказал приятелю, что с ним сейчас произошло. Правда, говорил он не так, как было.

— Самым форменным образом нарушаю порядок, — рассказывал гражданин. — Вдруг ко мне подходят два мальчика. Гражданин, сказали они, извините, пожалуйста, но здесь переходить улицу не разрешается… Я послушался их и вот иду по тротуару.

— Хорошие мальчики, — похвалил приятель. — Это, наверно, тимуровцы.

Если бы Костя и Митя слышали этот разговор, они обрадовались бы и кое-чему научились. Но они не слышали, а продолжали следить за порядком.

К остановке подошел трамвай. С первой площадки вышла очень старенькая бабушка. Только вышла — обронила трамвайный билет. Костя и Митя сразу заметили такой непорядок.

— Подними, бабушка, билет, — приказали они. — Сорить на остановке нельзя.

— Что вы сказали, сынки? — переспросила бабушка.

— Билет подними. Не слышишь, что ли?

Бабушка с трудом наклонилась и долго шарила по земле дрожащей рукой — искала оброненный билет. А Костя и Митя стояли и смотрели на нее…

И все, кто был на остановке, тоже стояли и смотрели на Костю и Митю, на их красные повязки. А одна девушка быстро наклонилась, подняла билет и отдала бабушке.

— И кто им позволил надеть красные повязки! — сказала она.

— Нам никто не позволял. Мы сами, — ответили Костя и Митя.

Трамвай звякнул и ушел. Стали расходиться и вышедшие на остановке пассажиры. И никто больше ничего не сказал Косте и Мите.

Как Васька баклуши бил

Гриша и Васька — друзья. Живут они, правда, в разных деревнях, зато учатся вместе, за одной партой сидят. Как только распускают на каникулы, ребята договариваются, что летом будут делать. Бегают они на чистую Согожу рыбу ловить, ходят в лес грибы и ягоды собирать. Так привыкли друг к другу — водой не разольешь.

А вот последнее время дружба стала расклеиваться. Прошлой весной они в шестой класс перешли. Перешли и все лето почти не виделись.

Раз Васька встретил своего приятеля, позвал купаться, а тот сказал: — Не могу сейчас. К комбайну надо.

— Ну и иди, — обиделся Васька.

За лето он еще раз приходил к Грише, но того дома не оказалось. Потом, говорят, Гриша был у него. Васька этого не знает, он тогда на сеновале спал, его не разбудили.

Вот так прошло все лето.

Позавтракал как-то Васька — это было за несколько дней до школы, — делать нечего. Вышел на крылечко, грызет травинку, скучает.

— Хоть бы загородку починил, — крикнула мать. — У самого-то, вижу, хозяйского глаза нету.

Васька хотел ответить, что ему сейчас не до загородки, и рот открыл, да тут увидел Гришу. Бежит он, прутиком себя подхлестывает, загорелый, как головешка. И ростом будто выше стал.