Я прохожу в комнаты. Алексей Иванович полулежит на диване в полосатом халате и в домашних туфлях.
— Доброе утро, дядя Леша! — обрадованно говорю я.
— Пусть будет доброе, — соглашается он.
— Дядя Леша, у меня к вам дело.
— В воскресенье люди отдыхают от дел. На то оно и воскресенье, молодой человек.
— Верно, отдыхают. Мне, дядя Леша, на работу бы устроиться.
— Что так?
— Сестра замуж выходит. И Таню надо в детдом. Вот я и хотел попросить…
— Некоторые думают: государство — нянька, кормилица… Трудно сестре с мужем воспитать девочку?
— Не трудно, дядя Леша. Но Тане будет плохо дома. Пусть лучше она в детский дом.
— Как это все получается у вас в семье! Не могу я тебя устроить: лет мало. На фабрику таких не берут, а в детдом теперь, пожалуй, поздно.
— Как же мне быть, дядя Леша?
— Этого я тебе и сам не скажу.
— Ну что ж, до свиданья, дядя Леша! — после некоторого молчания сказал я. Видно, все же придется устраиваться с помощью Николая.
— Да, история, — Алексей Иванович участливо смотрит на меня. — Приходи на неделе. И о Тане поговорим. Дома я таких дел не решаю.
Повеселевший выхожу от Уткиных. Феня провожает меня до лестницы.
— Придут они… Толька то есть, скажите, что Семен Коротков был. А в общем, пусть приезжает, давно не виделись.
На следующий день вместе с Таней я был в городе. Здание с истершимися ступеньками подъезда. Почему-то сразу охватывает робость, едва войдешь в него. Вахтер в милицейской форме оглядел нас с ног до головы и, подумав, велел искать двадцать пятый кабинет.
— Там приемная товарища Уткина, — объяснил он.
Хорошо, когда все кабинеты пронумерованы. Идешь по коридору от первого до двадцать пятого. На пятнадцатом номере кончился первый этаж, — значит, поднимайся выше. И точно, не успели подняться, сразу увидели нужную дверь. Я уже думал, тут же встречу депутата, но в комнате, кроме худощавой женщины, читавшей книгу, никого не было. Сбоку дверь, обитая желтой кожей, и на ней надпись: «Зам. председателя тов. Уткин А. И.».
Когда я прочитал надпись, меня стал бить озноб. Алексей Иванович вырос в моих глазах еще больше.
Осмелев, я спросил осипшим от волнения голосом:
— Можно к Алексею Ивановичу Уткину? Повидать бы надо.
Женщина подняла голову, увидела Таню и быстро, легко ступая на носочки туфель, подошла к нам.
— Откуда мы такие хорошенькие? — шепотом запела она, трогая Таню за подбородок. Таня сконфузилась и спряталась за меня.
— Зачем тебе, мальчик, к нему?
— По своим делам. Личным.
— По четвергам у него прием. Сейчас он занят.
Она продолжала говорить шепотом. Глядя на нее, стал шептать и я.
В это время зазвонил телефон. Опять на носочках, неловко балансируя руками, женщина подошла к трубке.
— Але!.. Да… у себя. Ах, это вы! Конечно. Пожалуйста! — Лицо ее оживилось и сделалось приятным, простым, глаза ласково сощурились. Наверно, звонил очень хороший человек.
Она положила трубку и почти сразу же за дверью послышался бодрый голос Алексея Ивановича.
— Здравствуйте! Как же, работаем! Да! Обязательно сделаю… Какие могут быть формальности! Запросто, как говорят… До свидания! Буду ждать.
То, что я услышал, приободрило меня. Сейчас сообщат Алексею Ивановичу, тогда он выйдет, позовет к себе и все сделает. Заходи, Семен, скажет. Какие могут быть формальности? Запросто принимаю тебя.
— Слушайте! — сказал я женщине. — Вы только скажите, что пришел Семен Коротков, он зараз примет.
Она быстро взглянула на меня, на ее лице была нерешительность.
— Не в раз ты пришел, Семен Коротков, — наконец проговорила она. — Нельзя ему мешать сейчас, занят он. Сегодня он никого не принимает. Для приема у него специальные дни — четверги. Приди лучше в четверг. Не горит у тебя?
— Не горит, — хмуро ответил я.
Мы спустились вниз. Таня жалась ко мне, оглядываясь по сторонам с изумлением. Она впервые была в таком большом здании и пугалась.
— Сейчас пройдем, Таня. Не горюй, — утешил я ее.
— Не горюй, — вздохнула она.
Через минуту я опять стоял около вахтера. Изменив до невозможности голос, я выпалил:
— Где тут у вас телефон? Мне бы товарищу Уткину брякнуть.
Видимо, мой решительный тон подействовал на человека. Он назвал нужный номер и подвел к аппарату.
— Але! — послышалось в трубке. — Але!
На вопрос: «Кто спрашивает?» — я непринужденно назвал свое имя.
— Знакомый Алексея Ивановича, — добавил не очень уверенно.