Затем я поднялся с другой стороны, не откуда шла наша группа утром. Чтобы вернуться к ней, мне нужно было повернуть вправо и затем идти вдоль горного склона. Я шел вдоль ограды фуникулера по правой стороне. Слева от меня непрерывно проносились мимо вагончики, в каждом из которых скрывался маленький надутый человечек в синем костюме. Какой-то голос сказал, что они мертвые. Я боялся вагончиков, приближавшихся сзади, и постоянно оглядывался назад, чтобы на меня не наехали. Но мое беспокойство оказалось напрасным. В месте, где я должен был повернуть направо, были люди, ожидавшие меня. Они повели меня в гостиницу. Начался ливень. Я сожалел, что со мной не оказалось снаряжения — рюкзака и мотоцикла, но мне сказали, чтобы я не забирал эти вещи до следующего утра, и я послушался“.
В проведении психоанализа д-р Юнг придавал большое значение первому сну пациента, потому что, по его мнению, он часто имеет характер предвосхищения. Решение обратиться к психоаналитику обычно сопровождается эмоциональным потрясением, возбуждающим глубокие психические уровни, в которых рождаются архетипическис символы. Вот почему первые сны часто представляют „коллективные образы“, которые намечают перспективу для комплексного анализа и позволяют психотерапевту заглянуть в глубь душевных конфликтов сновидца.
Что говорит нам приведенный выше сон о будущем развитии Генри? Прежде всего следует изучить некоторые ассоциации, приведенные самим Генри. Деревня Самаден была местом жительства Юрга Дженача, знаменитого в XVII веке швейцарского борца за свободу. „Театральная постановка“, упоминавшаяся во сне, напомнила ему о романс Гете „Годы учения Вильгельма Мейстера“, который очень нравился Генри. В женщине он увидел сходство с персонажем картины швейцарского художника XIX века Арнольда Беклина „Остров смерти“. „Мудрая старушка“, как он называл ее, явно ассоциировалась, с одной стороны, с его психоаналитиком, а с другой — с горничной из пьесы Д Б. Пристли „Они пришли в город“. Фуникулер напомнил ему амбар с крепостными стенами, который он построил в детстве.
Сон Генри описывает „экскурсионный поход за город“ (разновидность пешего туризма), что поразительно перекликается с решением Генри начать посещать сеансы психоанализа. Процесс инициации часто символизируется путешествием, предпринимаемым для открытия невиданных стран. Такое путешествие описывается Джоном Буньяном в „Пути пилигрима“, а также в „Божественной комедии“ Данте. „Путешественник“ в поэме Данте подходит в поисках дороги к горе, на которую хочет взобраться. Но, увидев трех странных животных (мотив, который также появляется в одном из более поздних снов Генри), он вынужден спуститься в долину, а затем в преисподнюю. (Позднее он все-таки поднимается к чистилищу и в конце концов попадает в рай). Исходя из этой аналогии, можно предсказать, что Генри предстоит пережить сходный период потери ориентации и блужданий в одиночку. Первая часть этого жизненного путешествия, олицетворяемая восхождением на гору, является восхождением от подсознания к возросшей зоркости эго, то есть к выросшему сознанию.
Как исходный пункт похода упомянута деревня Самаден. Как раз в этом месте Дженач (которого можно принять за воплощение стремления к свободе в подсознании Генри) начал свою кампанию за освобождение швейцарского района Велтлин от французов. Дженач имел и другие сходные с Генри черты. Он тоже был протестантом, влюбившимся в девушку-католичку, и, подобно Генри, обратившемуся к психоаналитику, чтобы освободиться от привязанности к матери и страха перед жизнью, также боролся за освобождение. Это можно истолковать как благоприятное предзнаменование будущего успеха Генри в обретении свободы. Цель упомянутой прогулки — Циналротхорн — гора в Западной Швейцарии, о которой он не имел представления. Значение слога „рот“ (красный) в слове „Циналротхорн“ затрагивает эмоциональную проблему Генри. Красный цвет обычно символизирует чувство или страсть; здесь он указывает на значимость чувств, не развитых у Генри в достаточной мере. А значение слога „хорн“ (рог) напоминает рогалик, который Генри в детстве получил в булочной.
После короткого перехода объявлен привал, и Генри может вернуться к пассивности, характерной для его натуры. Эта особенность подчеркнута упоминанием о „театральной постановке“. Посещение театра, являющегося имитацией реальной жизни, является обычным способом уклонения от активной роли в драме жизни. Зритель может сопереживать событиям, разворачивающимся на сцене, продолжая потакать своим фантазиям. Такой вид отождествления позволял грекам испытывать состояние катарсиса, имеющее подобие в психодраме, изобретенной американским психиатром Дж. Л. Морено и до сих пор применяемой в терапевтических целях. По всей видимости, схожий процесс развития происходил в душе Генри, когда его ассоциации вызвали воспоминания о Вильгельме Мейстере — персонаже романа Гете, описывающего возмужание молодого человека.
Неудивительно и то, что на Генри произвела впечатление и романтическая внешность девушки. Она напоминает ему мать и одновременно олицетворяет женское начало в его подсознании. Связь, которую Генри ощутил между ней и картиной Беклина „Остров смерти“, указывает на его депрессивное настроение, так хорошо переданное на полотне, где изображена напоминающая священника человеческая фигура в белом одеянии, которая правит лодкой, перевозящей гроб на остров. Мы имеем здесь важный двойной парадокс. Кажется, что нос лодки направлен в противоположную от острова сторону, а „священник“ представлен лицом неопределенного пола. В ассоциативном восприятии Генри эта фигура явно гермафродитическая. Этот двойной парадокс совпадает с двойственностью Генри; противоположности в его душе все еще слишком расплывчаты для их четкого разделения.
После подобной интермедии спящий Генри внезапно осознает, что уже полдень и ему необходимо продолжить свой путь. Поэтому он вновь отправляется на перевал. Горный перевал — это хорошо известный символ „переходного состояния“, ведущего от прежнего типа мышления к новому. Генри должен идти один. Для его эго важно выдержать предстоящее испытание без какой-либо помощи. Поэтому он идет без снаряжения, и это символизирует, что багаж его интеллекта стал обременителен или что ему следует изменить привычную реакцию на окружающее.
Но он не достигает перевала, теряет ориентировку и оказывается снова в долине. Эта неудача показывает, что в то время как эго Генри решается на активность, другие составляющие его психики (представленные остальными членами компании) остаются в прежнем состоянии пассивности и отказываются сопровождать эго (когда человек видит во сне себя самого, это обычно символизирует его сознательное эго; а другие персонажи означают мало известные или совсем не известные, неосознанные качества его психики).
Генри оказывается в ситуации, где он беспомощен, но стыдится признаться в этом. В этот момент он встречает старушку, и она указывает верный путь. Ему ничего не остается, как принять ее совет. Приходящая на помощь старушка является хорошо известным символическим образом мифов и сказок, обозначающим мудрость вечной женской натуры. Будучи рационалистом, Генри колеблется, принимая от нее помощь, поскольку это потребует Sacrincium intеllectus — пожертвовать или отказаться от рационального образа мышления. (Это требование к Генри будет часто выдвигаться в более поздних снах). Такое жертвоприношение неизбежно: оно относится к его участию в сеансах психоанализа и к повседневной жизни.