Выбрать главу

Писатели показали, что великие или, как принято говорить в КНР, небывалые в истории бедствия выпали на долю китайского народа, но они же показали тягу простых людей к светлому социалистическому завтра. И тот, кто вместе со своим народом, на может не верить в силы народные.

А. Желоховцев

Лю Биньянь

ЧЕЛОВЕК И ЕГО ТЕНЬ

Во время Праздника Весны 1980 года в уездном городе Синьцзине неподалеку от Чэнду, столицы провинции Сычуань, ничтожное происшествие испортило общее праздничное радостное настроение, словно брызнувшая на картину грязь.

На банкете для интеллигенции по случаю Праздника Весны ганьбу Гу, местный хозяйственный деятель, поднял тост. Он подходил чокнуться ко всем столам и не пропустил никого, кроме одного из присутствующих. Он сознательно обошел человека, который был когда-то зачислен в «правые элементы» и лишь в прошлом году реабилитирован. За двадцать с лишним лет того впервые допустили на такой банкет, что означало для него коренной поворот в жизни; он хотел выпить и за себя, и за лучшую судьбу всех жителей провинции Сычуань и никак не ожидал такого подвоха. Непереносимое публичное унижение так потрясло его, что он поднялся и, подавленный, покинул банкет.

Слух немедля пополз по уездному городку, вся интеллигенция заговорила только об этом инциденте. Осуждали Гу за намеренное оскорбление и старались понять его мотивы.

— Наверное, у Гу немало личных неприятных воспоминаний связано с «правыми». В 1957 году он сам разоблачил трех «правых элементов», одной была студентка, за которой он прежде ухаживал, а родители ему от ворот поворот дали.

— Может быть, Гу недоволен политикой ЦК по пересмотру дел ошибочно причисленных к «правым элементам»?

— Может быть. Только я считаю, он себя ставит куда выше интеллигентов. А уж «правые» в его глазах вообще ничто.

— Ну чем ему гордиться? Двадцать один год заправляет у нас хозяйственной работой, а сделал ли он что-нибудь хорошее для уезда? Пока его не снимут, у нас в Синьцзине ничего к лучшему не изменится!

Увы, нет такого прибора, чтобы объективно определить цену человека. Вот взвесить и измерить начальника Гу и того реабилитированного, надежно определить их преданность социализму, деловитость и способности, профессиональный уровень и общую культуру, поведение на работе и эффективность их труда. Нет таких весов! Когда мы оцениваем человека, всегда ли мы способны проникнуть вглубь и выявить его истинный характер, способности и внесенную в общее дело лепту?

Еще одно падение

В 1960 году двадцатидвухлетний Чжэн Бэнчжун возвратился в свой родной уезд Синьцзинь. Возвращаясь домой, каждый старается одеться показистее, а этот вернулся в поношенной и латаной (но очень чисто стиранной) одежде из хлопчатобумажной ткани, а украшал его только ярлык «правого элемента», который волочился за ним всюду и не переставал ломать его судьбу даже в родных местах. Но дух его не был сломлен, и близорукий взгляд был уверенным; на обветренном загорелом лице светилась улыбка. Он ничуть не стыдился земляков в отличие от древнего полководца Сян Юя, а скорее походил на тех юных солдат народно-освободительной армии, которые десятью годами ранее возвратились домой с победой.

Прохожие про себя дивились на парня: небось из далеких краев приехал, где выдают в месяц побольше, чем 15 или 19 цзиней продовольственного пайка. Откуда было им знать, что полноводная Янцзы с зеленой травой по берегам в сравнении с теми отдаленными местами, где он отбыл два года, казалась парню раем на земле.

Чжэн Бэнчжун, «правый элемент», в 1951 году окончил с отличием Индустриальный институт в городе Чэнду. Он пылал желанием отличиться, искупить трудом свою вину, перевоспитаться и стать другим человеком. Он пять раз подавал рапорт с просьбой «направить на перевоспитание в самые трудные условия». Самые трудные условия, и природные и человеческие, он хлебнул в полную меру на строительстве в безлюдной пустыне в пятистах километрах от города Синина. Ему платили 29 юаней в месяц, а на питание и топливо человеку требовалось больше 50 юаней. Ежедневно каждому выдавали полкружки воды или кусочек льда: будешь пить — тогда нечем умыться, а умоешься — пить будет нечего. Раз в полгода — парикмахер, раз в год — баня. Но ничто не смогло поломать его привычку к чистоте. Никто так и не понял, как он ухитряется стирать свою одежду и ходить чистым. Вечно голодный, он ел зеленый мох, но оставался добродушным и веселым, сохраняя в себе что-то студенческое — любил напевать песенки. Да, нелегко перевоспитаться и стать другим человеком!