— Приведите факты! — заревел Чжэн Бэнчжун в невыносимой тоске.
Он опять ошибся. Факты? Политику — на первое место, политика — превыше всего, значит, и факты либо служат политике, либо они вовсе не нужны.
Ночь для Бэнчжуна была ужасной. Он страдал: «Я вкалываю и днем и ночью, а получаю двадцать шесть юаней в месяц. Несколько раз вносил рационализаторские предложения. Сколько я ни сделал, премии и почет — все достается другим. Ну ладно, я согласен, но признайте же, что я хорошо работаю. Зачем же обвинять, что он «заходит все дальше и дальше по пути контрреволюции»! Видно, что раз уж решили чистить, то чистки не избежать!»
С той поры Чжэн Бэнчжун стал получше разбираться в китайских делах. Несколько листков бумаги в личном деле весили больше, чем живой человек. Разве не листок бумаги превратил его самого в человека низшего сорта? Несколько строк иероглифов, которые он искупал каторжным трудом годами и на искупление которых он был готов покорно отдать всю свою энергию и отпущенный ему жизненный срок. Но ведь он был ни в чем не повинен! События пятидесятых годов приобрели над ним и вокруг него могучую чудодейственную силу, способную заставить невинного человека поверить в собственную преступность. Он хотел искупить преступление трудом. Сейчас ему пришлось понять, как трудно найти шанс для искупления. Его личное дело разыскали в отделе кадров среди макулатуры под лестницей, но за пререкания с начальством его уволили со строительства ГЭС.
Начинать с нуля, когда сам ты нуль
Чжэн Бэнчжун стал свободным человеком, не принадлежащим ни к какому коллективу или организации. Такая свобода внушала ему ощущение пустоты и страха. Он обратился в живой нуль, который был ни на что не годен и никому не нужен.
Сам он никак не мог поверить, что физически крепкий человек, с высшим образованием и серьезными профессиональными качествами, может стать бесполезным социалистической родине. С берега Янцзы он глядел на ее стремительный бег — сколько же нужной всем китайцам энергии утекает бесполезно с ее водами в далекий океан!
«Дайте мне металл, и я смогу эту воду обратить в электричество. Получив дешевую электроэнергию, можно преобразить все вокруг. На месте развалюх поднимутся новые здания, разбитые дороги станут новыми и ровными…»
В Китае очень много хороших людей. Добрый человек появился перед Чжэн Бэнчжуном как раз тогда, когда он ощущал себя изгоем, отринутым обществом. Толстый сорокалетний деревенский ганьбу Ляо прочел его автобиографию, повздыхал, смерил его взглядом и буркнул себе под нос:
— Человеку надо кушать.
Ляо долго вздыхал и мучился, а потом сказал виновато:
— Способности ваши теперь не сгодятся. Ничего не поделаешь, я тут не решаю… Давайте пойдем в обход, поработаем на каменоломне, а?
Ганьбу Ляо не мог знать, что Чжэн Бэнчжун мечтал о работе, как земля после долгой засухи ждет росу. Ганьбу поглядел на его крепкую фигуру и широкие плечи.
— Работа тяжелая. Выдюжишь?
Чжэн Бэнчжун энергично закивал. За этим толстяком он готов был пойти в огонь и воду безотказно. Ляо взял его за руку и невесело сказал:
— Знаешь, хорошо работай, а мы тебя не обидим.
Так Чжэн Бэнчжун дошел до «нуля». На этой работе никто не интересовался, не выходец ли он из помещичьей семьи, правый он или левый. Засчитывалось одно: сколько камня он перетащит, во всех прочих отношениях он был равным со всеми. Он расходовал для труда немало сил, потом ел, чтобы восстановить силы. За едой он поглощал сразу десять полных порций; раз в несколько дней съедал за один присест килограмм говядины в соевом соусе — не наешься, силы не восстановятся.
Работа была самой примитивной и самой тяжелой. До трехсот килограммов камня грузили в джонку, а потом эту же джонку разгружали. Вот когда пригодились Чжэн Бэнчжуну уроки физкультуры в средней школе. Он с детства любил петь, умение петь тоже пригодилось. Десять с лишним лет он учился и прочел гору книг; это оказалось ни к чему, больше того — тяготило душу. Над его головой в раскаленном небе пылало солнце, под ногами хлюпала катившаяся с гор вода. Нетрудно привыкнуть таскать камень, но очень трудно привыкнуть к постоянно возвращающимся мыслям: «Прекрасная, драгоценная, неистощимая вода Янцзы, ведь я же умею превращать тебя в электрические реки, которые освободят и меня самого, и миллионы других людей от примитивного труда…»
С тех пор как Чжэн Бэнчжуна прогнали со строительства ГЭС, он сошел с рельсов своей жизни, весь поезд жизни вокруг него тоже, казалось, сошел с рельсов. Великая культурная революция повергала крохотный уезд Синьцзинь то в кипение, то в столбняк, то в хаос, то в застой; казалось, что спектакль оторвался от либретто, что режиссера больше нет, на сцене толкотня и сумятица, актеры охрипли и обессилели, выделывают кто во что горазд; все нормы жизни рухнули в той путанице, спектакль забуксовал, и актеры не сходят со сцены, затягивая до бесконечности свое представление.