Ц в е т к о в (помедлив). Нет.
В е р н о в а. Это я, Юрий Семенович!
Ц в е т к о в (равнодушно). Нет. (Встает, подходит к ней, всматривается.) Святые угодники!.. (Чуть оживляясь.) Конечно, это вы! (Нежно целует ей руку.) Здравствуйте, здравствуйте, мой милый друг. Глаза у вас все такие же. А вот у меня зрение сдает, сдает… Почему я вас сразу и не узнал. Вы стали еще прекраснее.
В е р н о в а. Не надо Юрий Семенович, не надо.
Ц в е т к о в. Пойдемте к столу. Прошу. (Помогает ей дойти до стола. Оба сели.) Это спирт. Мой спецпаек. Хотите глоточек?
В е р н о в а. Нет, нет, Юрий Семенович. Свалюсь. Будет совсем непристойное зрелище. Как здесь холодно.
Ц в е т к о в. Простите. Жидкий азот. Минус сто девяносто шесть по Цельсию. Продукция мага и волшебника Капицы. (Идет к железной двери и с трудом ее закрывает.) Позвольте, а как вы сюда попали? Как вас пропустили?
В е р н о в а. Ваш часовой пригрелся на солнышке и уснул. Я пожалела, не стала будить и прошмыгнула, как мышка. Пусть он отдохнет. Вы его не ругайте, пожалуйста.
Ц в е т к о в (помолчав). А если бы… Впрочем… Не буду.
В е р н о в а. Чем же вы здесь занимаетесь, если вас охраняют? Не секрет?
Ц в е т к о в. Чепухой. Охраняют не меня, а других, чтобы они не разделили со мной возможную неприятность. А работаю я за деда-мороза, изучившего минное дело. Что-то совершенно сказочное.
В е р н о в а. Но опасное?
Ц в е т к о в. Укажи мне такую обитель, где бы сейчас не было опасно. Полное равенство судеб. Моряки вылавливают мины. Попадаются знакомые. С ними они расправляются сами. Но попадаются и незнакомые. Тогда они привозят образцы к нам. За эту дверь. Устанавливают. Потом прихожу я. Прощелыги фашисты продолжают изобретать, хитрить. В последнее время начиняют взрыватели химическими реактивами. Поэтому я жидким азотом замораживаю зону взрывателя и извлекаю вот такую штуковинку. Чертовски холодная операция. Для сугрева пью спирт. Дают умеренно и аккуратно. Вот и все.
В е р н о в а. Юрий Семенович, это же игра со смертью.
Ц в е т к о в. Чепуха. Почему вы не уехали?
В е р н о в а. У меня было мало искушений! Никто не соблазнял, не предлагал. И я не хотела. Скажем так — не могла оставить родных Но они не выстояли и сами… оставили меня.
Ц в е т к о в. И у меня тоже все умерли… Теперь никому ничем не обязан. Даже стало как-то очень легко распоряжаться самим собой.
В е р н о в а. Где Георгий Петрович? Что с вашим открытием?
Ц в е т к о в. С открытием — сплошное закрытие. Хотя я писал… Куда только не посылал письма. Меня и Алешу Черданцева вот уже год как выставили из армии, велели заниматься наукой и ждать. Помыкались мы в Казани, попробовали что-то делать, но… Моя лаборатория имела фантастический адрес: этнографический музей, возле фигуры индийского воина. Вокруг еще десятки пристанищ: под полинезийской пирогой, возле шаманского бубна, где умные люди занимались практическими делами, нужными фронту. А мы ничего такого не умели. Попросились направить в Ленинград, авось тут обстановка получше. Приехали, глянули. Алеша тут же попросился обратно в армию. Теперь он начальник передвижной рентгеновской установки на Карельском перешейке. Иногда встречаемся. У него почти приличное снабжение. Я некоторое время помогал Павлу Павловичу Кобеко изучать способы укрепления льда на Ладоге. Потом работал с локаторщиками. Теперь вот помогаю морякам. (Пауза.) Вы извините, заболтался. Все же спирт действует. Короче — иных уж нет, а те далече. Я и в институт не порывался, все равно, должно быть, ничего не уцелело.
В е р н о в а. Все приборы из вашей лаборатории спасены и спрятаны.
Ц в е т к о в. А запасы окиси урана?
В е р н о в а. Тоже спрятаны. И если я не уцелею, то вряд ли кто найдет. Все, кто это делал, погибли от голода. Вот почему я и пришла.
Ц в е т к о в (после долгого молчания). Да святится имя твое, женщина. (Пауза.) Я позволю себе в вашу честь сделать еще глоток. (Поднимает стакан.) За ваше счастье. За ваше мужество. За тех, кто встретит победу.
В е р н о в а. Вы упали духом?
Ц в е т к о в. Упавшие этим не занимаются. Они в темных углах сосут лапы и скулят. Я просто обрел то, чего мне всю жизнь не хватало, — терпение. Кто это говорил — терпи и веруй? Не помню. Что с вами?..