З у е в. Поступили первые образцы руды. Делают концентрат и в освинцованных контейнерах шлют дальше. На электролизном заводе три дня назад пущена опытная установка. Процессом руководит Пугачев.
Б а р м и н. Он умница, дело знает. За металлургов я почти спокоен. А вот графит отстает. Страшно отстает. (Пауза.) Завтра хочу поехать в Харьков.
З у е в. Поездом, самолетом?
Б а р м и н. Лучше лететь. Возьму с собой Черданцева.
З у е в. Значит, четыре места. Самолет будет.
Б а р м и н. Надо позвать Алексея Ивановича.
З у е в. Одну минутку. Я все забываю вас спросить, поскольку речь пойдет о моей личной слабости. Вы не станете возражать, если весной на нашей территории в полном соответствии с планами строителей сделаем посадку деревьев? Маленькие кустики, крохотные елочки, жалкие яблоньки превратятся в тенистые деревья. А через двадцать лет зашумит почти настоящий сад. Даже через пять — десять лет. Клены и яблоньки растут быстро. Разрешите? Повторяю — это моя слабость.
Б а р м и н. Через десять лет… И война еще не кончена. Я «за», товарищ садовник. Сейчас спросим Алешу. (Приоткрыв дверь, жестом приглашает зайти.)
Входит Ч е р д а н ц е в.
Как вы относитесь к живой природе?
Ч е р д а н ц е в. В общем, вполне положительно. Мы друг другу не мешаем.
Б а р м и н. Значит, решено.
З у е в. Спасибо.
Б а р м и н. Алексей Иванович, завтра предлагаю полет в Харьков. Готовы?
Ч е р д а н ц е в. Готов.
Б а р м и н. Организуем маленький семинарчик. Мел, доска у них найдутся, остальное у нас в голове. Расскажем, что сделано нами. Дадим расчеты реакторов на быстрых и медленных нейтронах. Это их встряхнет. Пусть мужики работают, втягиваются по-настоящему, забывают пережитое. Проверят наши результаты. Добьются своих, новых, и, глядишь, нас начнут поджимать.
Ч е р д а н ц е в. Запасные дублеры?
Б а р м и н. Назовем это цепной реакцией.
Ч е р д а н ц е в. Применительно к людям? Емкое выражение. Надо заметить. (Делает пометку в записной книжке.) Рождается наша терминология. Теперь взаимное обогащение мозгов будет называться цепной реакцией.
Открыв дверь, появляется Б а р м и н а. С упреком смотрит на Бармина, он на нее. Молчание.
Б а р м и н а. Сочинитель. Эксплуататор святых чувств. (Уходит.)
Б а р м и н. Грехи… Сумею ли замолить? (Пауза.) Итак, завтра в Харьков. Идите отдыхайте, развлекайтесь. Это же вечер отдыха. (Провожает до двери Зуева и Черданцева. Высмотрев Ракитского, приглашает зайти его.)
Входит Р а к и т с к и й. Он сухощав, сутул, седые волосы, седая бородка, мешковатый костюм. Говорит спокойно, медленно.
Проходите, Викентий Сергеевич.
Р а к и т с к и й. Да, да. Что-то вроде домашней исповедальни. Когда-то сам грешил этим же. Спасибо, что извлекли. Отвык от развлечений. Отвык. Сразу большая доза вредна. Хотите спросить, как самочувствие?
Б а р м и н. Хочу.
Р а к и т с к и й. Затрудняюсь, что и ответить. Приглядываюсь. Стараюсь вживаться в среду. Слишком стремительно и неожиданно произошло изменение судьбы. Скажите, Георгий Петрович, какую роль вы сыграли в моем возвращении в Москву?
Б а р м и н (выдерживая его взгляд). Абсолютно никакой.
Р а к и т с к и й. Странно. (Пауза.) Меня многие годы невежды, имеющие отношение к власти, считали мракобесом, не давали работать как ученому. К чьему-то прискорбию я выжил, уцелел и могу с удивлением воскликнуть: жив, курилка! Но моя жизнь идет к концу. Что я мог сделать — не сделал и вряд ли уже способен… Кому же я должен быть обязан за вторичное появление на подмостках науки?
Б а р м и н. Вероятнее всего, естественному ходу истории.
Р а к и т с к и й. Естественный ход истории привел нас когда-то к революции. А революция, дорогой Георгий Петрович, между прочим, была совершена и во имя того, чтобы с лица земли навсегда исчезли подлецы и мерзавцы, насильники и убийцы. При переводе на международные масштабы эти термины звучат, конечно, по-иному.
Б а р м и н. Но суть остается.
Р а к и т с к и й. Увы. Смотрите, сгожусь ли я вам.
Б а р м и н. Сгодитесь. Очищать землю — это значит защищать людей. Вот вы и займитесь защитой людей от возможной радиации. Всюду, где она может быть. Причем немедленно. Потому что время очень тревожное, и неизвестно, когда возникнет прямая угроза всему живому. Лучше всего опередить опасность.