Р а к и т с к и й. Владимир Иванович Вернадский еще более тридцати лет назад писал, что ни одно государство и общество не может относиться безразлично к тому, как, кем и когда будут использованы запасы лучистой энергии. Вот как далеко вперед смотрел старик! Кабы его послушались раньше. Впрочем, я-то его слушался и кое-что в этом направлении делал. Что ж, придется вспомнить.
В дверях появляется Б а р м и н а.
Б а р м и н а. Георгий Петрович, к нам «неожиданно» незнакомый генерал. Вероятно, на огонек. Так, поболтать…
Б а р м и н. Кира… (Подходит к ней.) Родная, прости меня. (Целует ее руку.)
Б а р м и н а. Трагедия моей жизни в том, что я всегда все понимаю. Прошу вас, товарищ генерал. Вас здесь давно ждут. (Уходит.)
Входит О х о т и н в форме генерала войск НКВД.
Б а р м и н. Здравствуйте, товарищ генерал.
О х о т и н. Здравствуйте, товарищ академик.
Б а р м и н. Позвольте вас познакомить. Викентий Сергеевич Ракитский. Аким Спиридонович Охотин.
О х о т и н (внимательно посмотрев на Ракитского, чуть заметно кивает). Очень приятно.
Р а к и т с к и й (Бармину). Естественный ход истории. (Охотину.) Судя по вашему взгляду, вы меня знали раньше? Заочно?
О х о т и н. Да.
Р а к и т с к и й (сдержанный поклон). Вынужден также сказать — очень приятно. (Бармину.) Всего доброго. (Уходит.)
Б а р м и н. Присаживайтесь.
О х о т и н. Благодарю. Я позволил себе заехать к вам в неурочное время. Как видите, меня повысили в звании и по решению Центрального Комитета направили возглавлять охрану вашего дела в самом широком смысле. Скажем, на внешних обводах. Не исключена утечка информации.
Б а р м и н. Возможно. Вы, я думаю, будете добросовестным опекуном.
О х о т и н. Служба требует.
Б а р м и н. Завтра я и Черданцев улетаем в Харьков.
О х о т и н. Абсолютно исключено. Город недавно освобожден, и пока в нем много непроветренных уголков. Его надо чистить. Немцы не могли не оставить резидентуры. Так что поездка не состоится.
Б а р м и н. Должен вас огорчить, Аким Спиридонович, но поездка состоится. Мне некогда думать о ваших затруднениях и заботах.
О х о т и н. Я головой отвечаю за вас.
Б а р м и н. Отвечайте.
О х о т и н. Если в Харькове есть нужные вам люди, окружим их охраной и доставим сюда. Никаких рискованных поступков. Не стоит.
Б а р м и н. Стоит. Когда-то до войны там был крупнейший центр по атомным исследованиям. Ученые вернулись на развалины и не знают, чем заняться. Полная растерянность. Им надо дать понять, что они очень нужны, что они незаменимы, что в их руках судьба страны. Я не преувеличиваю. Так оно и есть. Это не филантропия, а мобилизация.
О х о т и н. Вы хотите посвятить харьковских товарищей во все секреты?
Б а р м и н (помолчав). Секреты, секреты… Я обязан это сделать. Слишком огромна проблема. И уж если на то пошло, Аким Спиридонович, вам надо знать следующее… Открытие новых физических законов — дело нелегкое, но постижимое. Силы, заключенные в атомах урана, нейтроны, их константы — одинаковы что у нас, что в Германии, что в Америке. И это секретом быть не может. А вот пути к овладению новыми открытыми законами природы — тут, как говорится, дело иное. Управление реакцией — это вопрос изобретательности, техники, могущества экономики, следовательно, вопрос политической, государственной и военной тайны. Тут вам все карты в руки и полная наша подчиненность. Это даже и не подлежит обсуждению. Но что-то утаить из открытого от своих товарищей, возможно, более способных, чем москвичи или ленинградцы, — это неразумно, недальновидно. Это преступление. Времена ученых-титанов, единолично совершавших гениальнейшие открытия, кончаются. Наступает эпоха объединения талантливых умов, и тут, я смею думать, истинно талантливые ученые, способные двигать нашу науку вперед, — это прежде всего горячие, честные патриоты, дорожащие честью родины. Мелкие, продажные душонки никогда никакого следа в науке не оставляли и не оставят. Они всегда слишком заняты собственными персонами, собственной славой, собственным благополучием. Это — лжеученые, и мы на пушечный выстрел не подпустим их к проблеме, где решается судьба мира. В Харькове — настоящие люди. Пусть они там и работают. Мужественно и самостоятельно. Так что ваша затаенная мечта держать нас всех в одном месте, увы, имеет розово-голубоватый оттенок.