М и х е й. Благословляю… А когда-то вы человека убили…
Г л а д ы ш е в (вскипая). Я не позволю…
М и х е й (подступая к нему). Кто однажды не поехал помочь роженице? И она умерла… Кто? Побоялись доход потерять?
Входит Е л е н а И в а н о в н а.
Забыли это? Перед смертью в чем будете каяться? За это вас сын проклял. Убийца! Вон!
Г л а д ы ш е в (в ужасе). Вы с ума сошли! (Быстро одевается.)
Е л е н а. Михей Федорович!
М и х е й. Благодари бога, что одной ногой в гробу стоишь.
Г л а д ы ш е в. Мы оба старики.
М и х е й. Старики, да разные.
Г л а д ы ш е в. На что надеетесь, насильники? Прахом, прахом все кончится.
М и х е й. Прахом? Стращаешь? Вон!!
Г л а д ы ш е в. Он сошел с ума. (Скрывается за дверью.)
Е л е н а. Береги ты себя. (Уходит вслед за Гладышевым.)
Людмила, пробормотав, что-то вроде «Зрелище!», уходит.
М и х е й (один). Тяжела правда? Ехала бы ты, Надежда, скорее… Посмотреть бы на тебя… Помогла бы мне…
Входит румяная от мороза Л ю б о ч к а.
Л ю б о ч к а. Дедушка, зачем ты человека обидел?
М и х е й. Собаку нельзя обидеть… Ты знаешь, что он…
Л ю б о ч к а (снимая шубенку и платок). Что, дедушка?
М и х е й. Ничего. Молода знать. Подрасти… Добра советская власть, добра, позволяет еще некоторым жить. А из них лопатами надо грязь выгребать, а то и вообще… в царство небесное прямым ходом. (Пауза.) Что так поздно являешься? Себя не бережешь?
Л ю б о ч к а (греясь возле печки). Что сделал Гладышев?
М и х е й. Поговорили по душам о старых делах… значит… про всякое. Посмотришь назад и не возьмешь в толк: или это быль, или небыль какая прожита? Говори лучше про свое, про новое. Чем порадуешь?
Л ю б о ч к а. Сейчас расскажу… Вот я слыхала, что прежде были дети, которых называли беззаконными. Правда?
М и х е й (растерявшись). Вообще… значит… мало ли что было…
Л ю б о ч к а. Не надо, не вспоминай… Слушай. (Пауза.) Через несколько лет мы будем жить прямо в сказочном городе… Тебе не снятся красивые, солнечные города?
М и х е й. Разве упомнишь. Вроде случалось.
Входят Е л е н а И в а н о в н а и О л ь г а.
Е л е н а. Выгнал заказчика…
М и х е й. Не мешай, мать. (Любочке.) Так, так. Предположим…
Елена Ивановна садится к столу. Ольга на цыпочках проходит в комнату.
Л ю б о ч к а. Вообразил? Так вот, в нашем городе скоро исчезнут халупки, кривые и грязные улицы. Красивые, красивые здания из стекла и железа встанут над рекой. От берега к берегу шагнут, точно из кружев, мосты. На широких проспектах будет много необычных деревьев, невиданных цветов. Люди станут чувствовать себя так, словно они живут в саду, а там, — ты только послушай, дедушка, — где бойня и мельница, построят огромный завод. По утрам, не дожидаясь гудка, люди будут спешить на работу, радостную, душевную, как ты говоришь. Да-да! Верь, дедушка, верь! В городе появятся трамваи, автомобили, а в домах всегда будет тепло, каждую ночь ярко будет гореть электричество. Другим, совсем другим станет наш город. Об этом нам сегодня в школе рассказывали. Я шла домой и прямо видела, где что появится, и мечтала, кем я буду, и не могла придумать… А ты, конечно, станешь каким-нибудь большим мастером. Ведь для тебя столько работы найдется…
Е л е н а. Найдется…
М и х е й. В сказке… Чтоб такое совершить, не одну тысячу лет надо…
Л ю б о ч к а. Тысячу лет?!
Е л е н а. Всем миром возьмутся — вот и сделают. Не спорь, Михей.
М и х е й. Тут и умом нечего раскидывать — заговорились твои учителя. Вы думаете, тяп-ляп — и все готово? Сколько одних кровельщиков надо? Подумали? А где их взять? А где взять железо? Железа-то нет. Печку сделать — и то с крыши листы отдирай. Говорят, сами не зная чего.
Л ю б о ч к а. Знают. Для этого мы будем много, много работать. Засучим рукава, поплюем на ладони — ну, держись…
М и х е й. Посмотрим, посмотрим. Может, на старости лет, и верно, поработаю по-настоящему… Дотянуть бы… Чем жизнь-то надо кончать? Не крестом на могиле, а чтобы и через сто лет твою работу видели да хвалили.
Л ю б о ч к а (обнимая Елену). Зачем я, бабушка, родилась так поздно, и еще девочкой?.. Как бы я могла строить или драться с врагом! (Подбегает к вешалке, мигом надевает чью-то тужурочку.) Вот так уходили на фронт. (Выбегает в соседнюю комнату.)