Шум подъехавшей машины. Стук дверки. Голос Охотина: «Проезжайте дальше». Шум удаляющейся машины. Подходит О х о т и н, останавливается.
О х о т и н. Ракитского сейчас привезут.
Б а р м и н. Не отчаивайтесь. Вас могут спасти.
О х о т и н. Кто? Ракитский? Медики, которые ничего не смыслят в лучах?
Б а р м и н. Знать лучше многих про опасность и вести себя, как…
О х о т и н. Шесть лет назад, когда мы впервые встретились, вы мне показались… А вы были только честным и откровенным. Я убедился: все ваше счастье в работе, в науке. Спасибо вам, Георгий Петрович, за все.
Б а р м и н. Но, Аким Спиридонович, зачем же вы, понимая все это, были, мягко говоря, безрассудны? Как же так?
О х о т и н. Одна сплошная, скажем, глупость. Выучка. Я отвечаю за него.
Б а р м и н. И за меня, и за других. Но для чего бежать, загораживать собой умного, опытного человека, который, вероятно, знал, на что идет? Безумие.
О х о т и н. Повторяю — выучка. Служба. Извините. Пойду к машине. Прощайте, Георгий Петрович.
Б а р м и н. Прощайте, Аким Спиридонович.
Охотин уходит. Шум приближающейся машины. Скрипнули тормоза. Медленно идет Р а к и т с к и й. Остановился.
Викентий Сергеевич, зачем вы это сделали? Почему не ушли в укрытие? Могу я знать?
Р а к и т с к и й. Видимо, на какой-то миг я потерял рассудок. Вполне извинительно для меня. Какая голгофа! Проследите, чтоб молодые люди ничего не прозевали. Извлекали максимум полезного из малополезного существования моей бренной оболочки. Впрочем, они ребята послушные, и мой голос для них что-то значит. Да. Естественный ход истории… Меня эвакуируют… Я… поехал… в самую последнюю минуту буду верить — добрых на земле больше. Больше! Победят они… (Уходит.)
З а т е м н е н и е.
Г о л о с д и к т о р а. В Совете Министров СССР. В Советском Союзе усилиями советских ученых и инженеров успешно завершены работы по проектированию и строительству первой промышленной электростанции на атомной энергии полезной мощностью пять тысяч киловатт. Двадцать седьмого июня 1954 года атомная электростанция была пущена в эксплуатацию и дала ток. Впервые промышленная турбина работает не за счет сжигания угля или других видов топлива, а за счет атомной энергии — расщепления ядра атома урана. Сделан реальный шаг в деле мирного использования атомной энергии.
Уголок Георгиевского зала в Большом Кремлевском дворце. Среди делегатов XXI съезда партии медленно идут Гришанков и Бармин. Оба сильно постарели. Бармин идет, опираясь правой рукой на трость. На черном пиджаке три Звезды Героя Социалистического Труда. Остановились возле колонны.
Г р и ш а н к о в. Кончается ваша жизнь затворника.
Б а р м и н. Знакомых мало. А те, которые знают меня, — увидят и как-то теряются.
Г р и ш а н к о в. Все встанет на свое место. Думаю, что после этого перерыва вам дадут слово. Пойду узнаю поточнее.
Гришанков уходит. Бармин читает надписи на колонне. Идет группа ж е н щ и н. Среди них пожилая, полная, дважды Герой Социалистического Труда.
Ж е н щ и н а. Постойте, бабоньки… (Бармину.) Здравствуйте.
Б а р м и н. Здравствуйте.
Ж е н щ и н а. Трижды Герой Труда, а почему я тебя не знаю?
Б а р м и н. Не знаю.
Ж е н щ и н а. Я всех Героев вот так знаю. В лицо. А тебя не видала. За что получил? За хлопок? За овцеводство?
Б а р м и н. Нет.
Ж е н щ и н а. Ну, тогда за чай? Чаевод?
Б а р м и н. Нет.
Ж е н щ и н а. За что же тебе их дали? Шутка ли — целых три Звезды!
Б а р м и н. Ну, как сказать… За то, чтобы вы спокойно жили, спокойно работали.
Ж е н щ и н а. Постой… Так, значит, ты… (Пауза. Тихо.) Прости меня, что я так, ну вот так… Уж очень запросто… (Еще тише.) Не обиделся?