Л ю д м и л а. Привычка.
М и х е й. Не угомонилась? Все судьбу пытаешь?
Л ю д м и л а. Что же больше делать? Сама искала, сама себя под откос пустила.
М и х е й. Работать надо. Тогда для дури в голове не будет места.
Л ю д м и л а. Не смеши, отец. Работать! Из меня честного труженика не получится. Избаловали в молодости добрые люди. (Пауза.) В Омске на вокзале один проезжий рассказывал, что в Москве опять открылись рестораны, кафе. Женщины вспомнили, что надо прилично одеваться, быть нарядными. Будто, как прежде, носят бриллианты.
М и х е й. Эка радость! Одумайся. Смотри, какое вашему брату теперь уважение. Настоящее. Ценить надо.
Л ю д м и л а. Поздно.
Слышен стук. Л ю б о ч к а пробегает через комнату, торопясь открыть калитку.
М и х е й. Долго так не протянешь. Приструнят. Я еще поживу, посмотрю…
Л ю д м и л а. Мало радости.
Входят Л ю б о ч к а и пришедший с работы М и х а и л.
Л ю б о ч к а (отцу). Ты совсем не думаешь о здоровье. Раздевайся скорее. Грейся.
М и х а и л (снимая полушубок). Буран поднялся. Хлещет в лицо. Ноги скользят. Вокруг темнота… (Садится к печке, закуривает.) Шел и невольно вспоминал, как в молодости в такую погоду бегал на лекции и совсем не чувствовал холода, усталости. А теперь бредешь, бредешь…
Л ю д м и л а. Продрог, труженик. (Подходит к буфету, достает бутылку самогонки.) Выпьешь? Первач.
Л ю б о ч к а. Папа не будет. Ему нельзя.
М и х а и л. Можно, дочь, но воздержусь.
М и х е й. Зря отказываешься. Составь ей компанию.
Л ю д м и л а. Другие охотники найдутся. Предлагаю, жалея тебя, горемыку.
М и х а и л. Разве я на что-нибудь жалуюсь? Ищу сочувствия?
Л ю д м и л а (поставив бутылку обратно). Заквас добрый. Хоть юшка из носу льет и на земле давно лежишь, все равно кричи: «Моя берет!»
М и х е й. Перед дочерью пора стыдиться.
М и х а и л. Зачем, отец, эти разговоры?
М и х е й. Нет своего ума — займи, да дойми.
Л ю б о ч к а. Папа не виноват. Я знаю.
М и х а и л. Ты, отец, знаешь, как долго и злобно мне мстили, как отняли радость любимого дела, как сделали лишним в мире человеком. Зачем об этом вспоминать? Время мое ушло. А-а… другое… Одну Веру я любил, и больше мне никого не надо. Ее убили, убили и меня. И прошу больше не говорить об этом. А ты, дочь, не слушай.
Л ю б о ч к а. Папа, я взрослая.
М и х е й. Я тебя, Михаил, никогда не упрекал. Но дальше-то как быть? Уж коли ты все еще любишь жену — люби. Но чтобы живые, глядя на тебя, радовались да гордились. Чтоб им тепло на душе становилось.
Е л е н а (в дверях). Должно быть, Алексей Семенович стучит.
Л ю б о ч к а. Я открою. (Уходит.)
Л ю д м и л а. Пойди предложи свои услуги. Я и то собираюсь тряхнуть жизнью, ухватить кусочек по душе…
М и х а и л. Кому предложить? Кто знает, что я когда-то был учителем? Сколько раз я пытался вернуться в школу! Как я могу говорить об этом на пороге старости, когда многое забыто, и я просто не знаю, смогу ли…
М и х е й. А ты очнись, попробуй…
Л ю б о ч к а (распахнув дверь). Папа! За тобой приехали!
М и х а и л (удивленно, почти с испугом). За мной? Кто?
Входит Е в г р а ф П л а х и н, одетый кучером.
Е в г р а ф. Добрый вечер! За тобой, Михаил Михеевич. Собирайся!
М и х а и л. Куда?
Е в г р а ф. В губисполком. К начальнику по народному образованию.
Л ю б о ч к а. Папа! Ты слышишь?!
Е л е н а. Слава тебе господи! Понадобился!
М и х а и л. Не понимаю. (Пытаясь шутить.) Кроме вреда, от начальства никогда ничего не видел… Как же я поеду в таком виде?
Е в г р а ф. Там насчет костюмов и прочего этикета не смотрят. Сойдет и так.
Л ю б о ч к а. Папа, не думай об этом. Не заставляй ждать.
Е в г р а ф. Поспешайте. Мне еще на вокзал приказано ехать. Встречать какое-то новое начальство.
М и х а и л. Ну что ж, если приглашают… Посмотрим зачем. (Начиная волноваться.) Мама, достань мне что-нибудь поприличнее. Доченька, где черный галстук?
Втроем уходят.
Л ю д м и л а. Сколько суматохи… Как живешь, Евграф? Кучеришь?
Е в г р а ф. Куда я без лошадей! Когда их реквизировали, и я попросился, чтоб вместе, заодно. Так и живу реквизированным.
М и х е й. Прямо оборотень.