Так зародилась у меня дерзкая мысль самому написать книгу о науке и ее работниках, максимально честную, где познание мира будет выглядеть не священнодействием олимпийцев, а очень человеческим делом. Ведь на каждом шагу я видел, насколько отражаются на исследованиях разные «слишком человеческие» свойства — приверженность к традициям (безразлично — школы или страны) и боязнь нового или, наоборот, бездумная погоня за модой, насколько полученный результат искажают совершенно сторонние соображения. Сплошь и рядом я убеждался, что красивые легенды для людей дороже суровой истины. Я понял, что в науке, как и в искусстве, огромную роль играет условность — и в трудном для усвоения жаргонном языке отдельных дисциплин, и в молчаливой договоренности специалистов считать какие-то моменты бесспорными и наиболее существенными, а какие-то малозначащими, хотя в действительности все обстоит не так просто. Короче, я мечтал показать научное творчество во всей его сложности и противоречивости.
Довести задуманное до конца я, очевидно, не смогу. Вряд ли задача мне по силам, но ничего в этом роде за истекшие годы в печати не появилось. Поэтому, возможно, для кого-то небесполезны будут мои беглые заметки, отрывочные очерки, связанные между собой общим восприятием темы.
Вспомнив о чувстве протеста, вызванном во мне установками сороковых годов XX века, я ни в коей мере не хочу изобразить себя прозорливее, чем был на самом деле. Эпоха влияла на всех, тем паче на молодежь, едва успевшую познакомиться с азами науки. Мне, как и моим сверстникам, было привито пренебрежение к «фактографии», к скрупулезному анализу конкретного материала, стремление к обобщениям широчайшего охвата, вне зависимости от того, есть для них основания или нет. Поэтому я умышленно задержусь на ситуациях, понимание которых пришло ко мне не сразу, а после долгих раздумий, сомнений и борьбы с самим собой.
* * *
В книгу вошли записи 1967—1987 годов. С тех пор в нашей стране многое изменилось. Что-то в лучшую сторону, что-то — в худшую. Снят идеологический пресс. Но почти прекратилось финансирование науки, как экспедиционных, так и лабораторных исследований, а особенно издательской деятельности. Ученые мечутся в поисках случайных заработков. Это, однако, не снимает проблемы, поставленной в книге. Человеческая природа все та же. Более того, в новых условиях корыстное, потребительское отношение к науке даже усилилось. Вот почему я считаю возможным предложить сегодня читателям свой старый текст без купюр и поправок.
В первом варианте книги было три части: 1. Как мы работаем; 2. Рассказы об ученых; 3. Из собственного опыта. Здесь печатается первая часть. Вторая — готовится к изданию в Курске.
КАК МЫ РАБОТАЕМ: ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ В НАШЕЙ ПЕРВОБЫТНОЙ АРХЕОЛОГИИ
Археологи, как известно, ведут раскопки и выкапывают из земли погребенные в ней древние предметы — орудия труда, бытовую утварь, оружие, остатки жилищ и средств сообщения и т. д., и т.п. В былые времена эти вещи вытаскивали на свет божий из чистого любопытства, чтобы увидеть воочию, как одевались, из каких сосудов пили вино, какими мечами сражались гомеровские греки, викинги или славяне. Лучшими считались изящные, внешне эффектные находки. Росписной чернофигурной вазе всегда отдавалось предпочтение перед горшком, грубо вылепленным от руки. Сейчас антикварный, кладоискательский подход к археологическому материалу во всем мире признан ошибочным, устаревшим. Ценны не красивые безделушки, сколь бы почтенный возраст они ни имели, а исторические выводы, которые можно получить при изучении археологических коллекций. Не в том суть, что ты выкопал, а в том, что благодаря твоим раскопкам удается понять в далеком прошлом. «Древности» — не диковинка, не раритет, а один из исторических источников. С этим, наверное, все согласятся. Сложность в другом — как извлечь из вещественных источников обоснованные исторические выводы.
Бывают, разумеется, простейшие случаи. Когда где-нибудь около Рязани мы найдем римские монеты, вполне надежным будет вывод, что обитатели долины Оки торговали в начале нашей эры с южными областями, откуда на север и попали римские денарии.
Кости домашних животных на стоянке заставляют отнести ее к стадии производящего, а не присваивающего хозяйства. По обнаруженным на городище беспорядочно разбросанным скелетам людей, убитых стрелами, не похожими на оружие его жителей, можно заключить, что оно было взято врагами, а потом уже не возродилось.