Городской голова долго тряс руку Виктора Ивановича:
— Еще раз выражаю мое сердечное сочувствие по случаю смерти вашего батюшки. Все умрем, только не в одно время.
Дома распоряжался Василий Севастьянович, очень деловито, с низкими поклонами, и все считал, кто был и кто не был.
А во дворе стояли длинные столы. За столами — сотни нищих со всего города и из ближних деревень. Для них обед варили в необъятных чугунах. Храпон распоряжался кухарками и людскими поварами.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
I. Встречный ветер
Пароход сверху пришел утром. Храпон выехал к пристани на паре караковых лошадей — любимых лошадей Виктора Ивановича. Виктор Иванович подошел улыбающийся, с маленьким желтым чемоданом в руке.
— Ну, как у нас дома? Благополучно?
Голос у него был барский, круглый, выхоленный.
Храпон весь расплылся в фамильярной улыбке:
— Слава богу, все в добром здоровье!
Помощник Храпона — молодой кучер Иван — поспешно укладывал принесенные матросами вслед за Виктором Ивановичем узлы и чемоданы в бричку, стоявшую позади коляски. Виктор Иванович удобно уселся в коляску, лошади понесли его по знакомым улицам.
После нарядных и шумных улиц Москвы улицы Цветогорья казались запыленными, дома — серыми, маленькими. Лишь андроновский дом — весь белый, закрытый золотыми кленами и темными липами, с голубым палисадником, полным цветов, — казался большим и богатым. Его белые колонны и белые стены едва проглядывали сквозь листву. Ворота, службы, высокий каменный забор, протянувшийся на целый квартал, — все было прочно, красиво, вкусно. Все говорило о довольстве и богатстве: каждое окно и каждый столб забора.
Во весь мах, не останавливая лошадей, Храпон влетел в ворота, на широком чистом дворе сделал поворот, разом остановился перед парадным крыльцом. В доме громко захлопали двери. Но уже никто не выбежал с писком и визгом на крыльцо, как вот случалось недавно — три, четыре года назад, когда дети были маленькими. Вышла Елизавета Васильевна — вся в голубом, еще больше располневшая, дородная, за ней — Вася, уже не мальчик — молодой человек с наметившимися усиками, и Соня вышла — костлявая, длинная, немного сутулая, с черными бровями вразлет. Живой толпой, но чинно, без шума пошли в дом. В передней встретила мать. Она шла, тяжело шаркая ногами, морщинистая, грузная.
Эти ковры на лестнице, дорожки в зале, ковер в столовой, множество картин в дорогих рамах на стенах, замысловатые люстры с золотыми обручами, золотыми цепями и хрустальными подвесками — было барственно и богато. В столовой готовился чай. Посуда на столе и сверкающая скатерть играли отсветами. Фима — уже пожилая, одетая во все черное — ходила вокруг стола, чуть поскрипывая козловыми башмаками. Толпой вошли в столовую, Виктор Иванович впереди всех. Он улыбался, оглядываясь кругом. И по его лицу — важному, энергичному — было видно: родной дом его радует. Он положил палку и шляпу на стул, снял перчатки, перекрестился на темную икону, занявшую весь передний угол, сказал:
— Еще раз здравствуйте!
И перецеловался опять со всеми: с женой, матерью, детьми, Фимой.
— Отвез? Где поместил? — озабоченно спросила Елизавета Васильевна.
— Все устроил. Но ты подожди. Я умоюсь — поговорим потом.
— Пожалуйте, я уже сготовила ванну, — сказала Фима и пошла вслед за Виктором Ивановичем.
В передней топали ноги, грузно стучало тяжелое — там кучера вносили дорожные сундуки и чемоданы.
Полчаса спустя Виктор Иванович вернулся в столовую, его мокрая борода стала еще темнее, он был проще, уютнее — в сером домашнем пиджаке, в рубашке с отложным воротником, румяный, здоровущий, он на все и на всех смотрел с улыбкой. На столе серебряный самовар, похожий на большую вазу, уже столбом пускал пар.
— Так как же Ваня? — опять нетерпеливо спросила Елизавета Васильевна.
Виктор Иванович сел к столу, взял чашку из рук жены.
— Пришлось нанять квартиру ближе к академии. «Далеко, говорит, ездить. Не стану напрасно терять время».
— Кого из знакомых видел?
— Всех видел, кого надо. Больше всего меня поразил Лихов. Умный человек, а по-прежнему сказочками питается. Я рассказал ему о наших делах. «Вот к вам уже сына привез». — «Ну что ж, говорит, я всегда рад помогать хорошим завоевателям».