В степи раздался пронзительный свист. Виктор Иванович оторвал глаза от певца, глянул в тьму. Ничего не видно. Кто свистнул? Зачем? «Разве они будут сражаться за нас, Андроновых, Зеленовых, за казаков? Нет, нет!»
Он опять подумал о ночи, об опасности. Однажды они кинутся, перебьют весь отряд. Он вернулся назад в станицу, к штабу. Сыропятов уже спал. Виктор Иванович разбудил его. Сыропятов, не вставая с кровати, спросил:
— Что у вас?
Виктор Иванович сказал ему вполголоса:
— Слушайте, надо немедленно усилить караулы. Кажется мне: киргизы изменят, нападут на нас, перебьют.
Сыропятов засопел.
— Да, такие случаи были. Что ж, усилим.
Он велел вызвать своего адъютанта. Виктор Иванович вышел, раздумывая о киргизах, о пустыне, об опасности, что несут новые друзья-враги. Когда он подошел к попову дому, где квартировал, кто-то уже говорил в темноте приказывающе:
— Спать всем вполглаза.
— Знаем без вас, — отозвался ленивый голос, — нагнали татарвы-головорезов и сами не рады.
— Ну, ты там! — строго крикнул начальствующий голос. — Много больно разговариваешь. Смотри у меня!
— А что будет?
— Вот увидишь, что будет.
— Со службы, что ль, прогонишь?
Виктор Иванович не стал слушать, чем кончится спор; ему показалось: вот-вот произойдет страшное. Он вошел в дом.
Утром был созван военный совет. Пришли четыре киргиза в полосатых халатах, один киргиз в офицерской форме (все пятеро держались крепко вместе), еще пришли два казачьих офицера, почему-то пришел поп, с десяток молодых офицеров пришли, и между ними — Василий Андронов. Сыропятов позвал Виктора Ивановича — «главного интенданта». Сыропятов заговорил властно:
— Мы сегодня же должны выступить, идти не останавливаясь. Нас теперь много. Всякая задержка в пути только внесет разложение в наши ряды. Не стоять ни дня, ни часа. Вперед! С богом на Москву!..
Он говорил долго. Он смотрел куда-то в угол, на потолок, будто видел там пути. Лишь изредка он опускал глаза ниже, бегло, быстро оглядывал всех — беспокойно пробегал по лицам. Все лица замкнулись, все уста молчали. Только киргизы переглядывались.
— Итак, повторяю: с богом на Москву…
Все слушали его молча.
Перед вечером в тот же день пестрыми змеями поползли отряды через степь к Волге. Одной дорогой шли казаки — уральские и оренбургские, другой — киргизы, а третьей дорогой — русские: цветогорцы и с ними мужики из заволжских сел и деревень. Киргизы и казаки — доброконные, горячие — все уходили вперед. Виктор Иванович в тарантасе поскакал в сторону, в села, хутора, скупать хлеб, сено, скот. Он думал, много он думал в эти дни: отряды пройдут до Волги, у Волги ждут немцы, а за Волгой — в нагорной стороне — ждут мужики, уже озлобленные большевистскими поборами, все ждут и присоединятся тотчас, чтобы ударить вместе на коммуну. Только подойти бы, подбодрить.
«С богом на Москву!»
В селе Тягуновке он созвал сход. Мужики, старики, бабы — множество их — пришли охотно. Виктор Иванович встал перед ними огромный, как столбина.
— Мы собрались большой силой. Идем. Все должны помогать. Я приехал, чтобы купить у вас хлеб, скот, фураж.
Голос из задних рядов сердито, смеясь, выкрикнул:
— А чем будешь платить?
— Да, вот это вопрос! — с готовностью откликнулся Виктор Иванович. — Вопрос для нас и для вас острый. Сейчас мы расплатимся с вами квитанциями. Я ручаюсь своей подписью, что со временем, когда будут побеждены большевики, мы по этим квитанциям уплатим вам золотом…
Сход зашумел:
— Золото большевики с собой увезут.
— Держи карман — золотом!.. Чапай идет — вот он вам покажет золото.
— Большевики хороши, да и вы, должно быть, не плохи. Только собрались воевать, а уже мужика грабите.
— Все на мужике едут!
Виктор Иванович махал руками, взывал:
— Стойте, братцы! Поговорим по душам!
Его не слушали, шумели все громче. Он замолчал, смотрел хмуро, зло. Он понял: каши не сваришь. Садясь опять в тарантас, он сказал с угрозой:
— Ну что ж, пеняйте на себя: не хотели дать мирно, у вас возьмут силой!
Кучер Семен уже в степи по дороге утешал:
— Что с этим анафемским народом поделаешь? Вот надо взять человек пятьдесят казаков, тогда все даром отдадут.
«С богом на Москву!» Виктор Иванович представил: тысячи сел и деревень на пути, такое же жадное мужичье… И вечерняя степь, и кубовое небо с первой золотой звездой показались злыми-злыми. Далеко впереди горели костры, там стояли сыропятовские отряды…