— Четыреста двадцать тонн, ребята! И разом вспыхнул веселый говор:
— Это здорово! Это да! Знай наших! По восемь тонн на рыло!
— А заработали по тридцать два рубля на человека! — крикнул Семен, выждав, когда шум чуть улегся.
На момент все смолкли.
— Сколько? — со странным испугом крикнул кто-то.
— Тридцать два рубля.
— Не может быть!
Хмелев подошел ближе и недоверчиво усмехнулся.
Взволнованный уходил в этот вечер Семен с пристани домой. Тридцать два! Ведь это, если подсчитать на месяц, так это девятьсот рублей будет! Го-го-о! Значит, недаром ходят разговоры, что ударники на заводах зарабатывают по сотне в день.
Высокий, прямой, он шел, выпятив грудь. И ему казалось: нынче день похож на праздник. Марья, взглянув на мужа, сразу заметила его веселость и нахмурилась.
— Аль в трактир заходил? — сварливо начала она. — По отцовой дорожке пошел?
— Чего бормочешь? — удивился Семен.
— По какому случаю выпил?
— Чего выпил? Воды?
— Веселый больно!
Семен засмеялся… Нельзя не быть веселым, ежели такая победа. Тридцать два рубля — это что? У Марьи глаза засветились, и тотчас она забегала, засуетилась, — скорей готовить ужин.
Хоть и устал Семен, а не спал полночи: прикидывал, как сделать лучше. Работать можно по-всякому. Можно работать — все кипит-горит. А можно работать — мухам смерть. «Ежели поставить Никишку и Петьку Бирюка на укладку бочек, они бы ловчее»… «Что кому дано — кому сила, кому ловкость».
И на следующий день он властно распоряжался: Никишку и Петьку Бирюка поставил принимать бочки, а Хмелева — на укладку досок, по которым тачки въезжали на первый ряд бочек, потом на второй, на третий, на самый верх яруса. Прежде этим занимались сами грузчики: подъедет и положит доску. Это отнимало минуту, две у каждого. А Семен понимал: хочешь хорошо работать — считай минуты.
— Давай! Давай! Давай! — гремело весь день и на мостках, и на берегу, и на барже.
— Майна! Майна! Вира-а! Давай — пошевеливай!
В картузах, в шляпах, с расстегнутыми воротами рубах, грузчики живым гужом тянулись на берег; нагруженные тачки ворчали глухо на гнущихся мостках. А с берега бежали бегом, пустая тачка гремела звонко. С баржи поднималась пыль.
Никита Расторгуев, похожий на копну, рыжебородый, встречаясь на мостках с Семеном, орал задорно:
— Бей гордеев!
Он намекал Семену на прошлое, когда они, мальчишками, били гордеевских ребят.
В обед на пристань пришел черный кудреватый паренек в белой рубашке и белых брюках, спросил бригадира Острогорова. Семена он встретил на пристани. Тот вез тачку с двумя бочками. Семен повернул тачку в сторону, чтобы дать дорогу другим, спросил торопливо, в чем дело. Паренек в белых брюках сказал, что он от газеты — пришел узнать, как идет работа.
— Идет, идет работа! Вчера восемь с четвертью выработали, сегодня дадим больше! — бодро крикнул Семен и наклонился к тачке, повез. Паренек в белых брюках побежал за ним с записной книжкой в одной руке, с карандашом в другой:
— А сколько выработали в рублях?
— Тридцать два! — крикнул Семен не оборачиваясь.
— На человека? — бежал паренек.
— Не на артель, знамо!
Так под грохот тачек, перекликаясь, они добежали до амбара. Паренек остановился у дверей дожидаться, когда Семен сгрузит свои бочки. На минуту Семен остановился возле него.
— Вечером приходите, товарищ! Видно будет, сколько дадим. Похоже, много дадим.
И улыбнулся, показывая белые широкие зубы, загремел тачкой вниз, под яр, на мостки. Паренек подождал его, Семен вывез тачку на яр.
— А как вы готовите рабочее место?
Семен удивленно посмотрел на него:
— Какое рабочее место? Подождите-ка, я отвезу сперва.
Вернувшись из амбара, он отодвинул тачку в сторону, спросил, что такое рабочее место. Паренек рассказал про бригадира с третьего участка. Вот тот действительно умеет готовить место. Семен смотрел на него ястребом.
— Вон как! Это надо обдумать. Спасибо, товарищ, что на мысль навели.
Он пожал пареньку руку и помчался с тачкой вниз, на баржу. Паренек постоял, посмотрел, что-то долго писал в книжку.
В тот день «взяли» по девять с половиной тонн на человека — по тридцать восемь рублей.
А еще через три дня паренек в белых брюках привел с собой лохматого фотографа с аппаратом, тот густым басом попросил Семена постоять:
— Сделайте вид, что везете тачку.
Семен «сделал вид», вышло у него неловко, будто он в первый раз взялся за тачку, но фотограф пробасил:
— Благодарю вас, все в порядке!
Маленький Володька фыркнул и, зажимая рот ладонью, побежал в амбар. Потом он, встречая бригадира на мостках, кричал басом:
— Благодарю вас, все в порядке.
На следующий день в газете водников была статья в половину страницы под глазастым заголовком: «Победа бригады грузчика Острогорова». И снимок был: кто-то с лицом негра неловко вез тачку по мосткам, — «бригадир Острогоров показывает образцы работы».