Алексей чувствовал, что долго это продолжаться не может. Для его магического потенциала он сделал слишком много, угасающий взгляд уже еле держал необычное оружие в воздухе. Сдвинувшись с места, парень сделал шаг к зверю, удерживая цепочку перед собой. И еще один.
Оборотень отступал, осторожно пятясь назад, но его лапы были заряжены для броска, телекинетик отчетливо это чувствовал. Еще мгновения и прыжку Белого Волка уже ничто не помешает. Даже боль, к которой он начинает привыкать, уже не была аргументом для боя.
Скат крыши опасливо заскрипел под тяжестью зверя. Поехавшие с места куски черепицы упали на землю, разбиваясь с неприятным треском.
Цепь снова оказалась в руке Алексея. Виноватая улыбка парня ясно давала оборотню понять: все, братишка, ты победил, я в этот раз все. А потом, замахнувшись рукой, телекинетик самым простым и заурядным способом швырнул серебряную цепь в оборотня, отправив ее в последний полет.
Белый Волк отшатнулся, сделав еще шаг назад, и прогнившие балки не выдержали. Кусок крыши провалился вниз, а с нею полетел и зверь, испуганно оскаливший зубы.
Алексей ожидал бесшумного приземления хищника, но неожиданно для себя услышал хруст ломающихся костей, а затем долгий и продолжительный скулеж. В поле зрения помутневшего взгляда попала какая-то железка, спрятанная на стропилах, которую теперь было видно из-за отсутствия крыши.
«Меч!» – мелькнуло в голове парня. Наклонившись, и чуть не полетев на чердак, он схватил оружие, после чего подошел к краю крыши и глянул вниз. Увиденная картина заставила человека изумленно выдохнуть.
Внизу метался на месте оборотень, заливающийся рычанием и захлебывающийся слюной и кровью. Зверь упал прямо на один из крестов с заостренными концами, и насадил себя собственным весом на него. Теперь он не мог слезть, лишь глубже опускаясь на металл, а жизнь выходила из зверя стремительнее, чем шипение из открытой газировки.
Присев, Алексей прыгнул вниз. Осипов хотел перекатиться, но вместо этого просто рухнул лицом вниз, разбив губы и нос – усталость давала о себе знать.
«Добить… добить, добить, добить…» – шипел под нос парень, приближаясь к оборотню. Взмыл вверх клинок, перерубая голову твари напополам, и злобное рычание Белого Волка сменилось хрипом и слабостью – его бой был окончен.
Человек медленно осел на землю, неосознанно прислоняясь к мягкому боку зверя. Теперь шкура оборотня казалась такой надежной и успокаивающей, что на ней невозможно было не заснуть – веки Алексея устало смыкались.
Парень положил руку на живот и поморщился от внезапно накатившей боли. Слабеющими пальцами он взялся за край порванной рубашки и приподнял ее. На мышцах пресса его был смазанный след от укуса, из которого сочилась кровь. Осипов устало застонал.
– Твою мать… да как так-то…
Выигранный бой становился совсем не таким уж и выигранным.
Уловив какое-то движение сбоку, Алексей повернул голову, поймав глазами подползающую фигуру. Эльф, чьи искривленные губы были перепачканы в крови, цеплялся на землю, подбираясь к человеку. Телекинетик слабо прищурился, а после усмехнулся.
– Живой, Малор… рад, что ты уцелел…
– Ты теперь один из них! – прохрипел охотник, ненавистно кривя губы. – Ты стал оборотнем!
Алексей молчал, невесело улыбаясь в ответ на чужие реплики. Нужных слов не находилось, а Малор продолжал. Приподнявшись, он поднял в воздух вновь потерянную Алексеем цепочку и потряс ею, гневно прошипев:
– Твое оружие теперь обратится против тебя, ублюдок! Я всем расскажу, кто ты есть!
Осипов опустил голову, рассмеявшись. Хриплый смех больше походил на старческий кашель, но телекинетику было правда весело. Два последних полуживых существа встретились этой ночью, чтобы решить, кто более достоин смерти.
Цепочка мягко выскользнула из рук Малора и поднялась в воздух, легко опутываясь вокруг его шеи. Эльф схватился за цепь, пытаясь оторвать ее от себя, но тиски беспощадно сжимали глотку. Еще несколько минут Малор хватался за свою жизнь, пока не побледнел окончательно. Хрупкое тело упало к ногам все еще смеющегося парня.
– Всем расскажешь… такой ты смешной, конечно, Малор… посмотрим, как умеют разговаривать мертвые…
Притянув взглядом цепочку, Осипов сжал ее в кулаке, с сомнением посмотрел на свою рану. Зажмурившись, он вдавил серебро в укус на животе.
И, запрокинув голову наверх, зашелся истошным криком.