Все это относится и к бегемотам, мясо которых не только вкусно, но и гораздо богаче белками, чем мясо домашних животных.
Ну, а для чего сохранять лягушек и ящериц — они-то не зубры, мяса не дадут? — будет спрашивать равнодушный человек.
Однажды Чарлз Дарвин сказал, что благодаря старым девам в Англии еще не перевелись бараньи отбивные. Нет, вовсе не потому, что старые девы хорошо готовят эти котлеты. А потому, что эти старухи очень любят кошек. Кошки же уничтожают мышей, которые разоряют шмелиные гнезда. А без шмелей не будет расти клевер — только шмели могут его опылять. Ну, а не станет клевера — не станет и овец и баранов; не будет овец и баранов — значит, не будет и бараньих отбивных.
Шутливая «цепочка», которую выстроил Дарвин, не такая уж шутливая на самом деле. Достаточно вырвать из этой цепочки одно звено, и вся она распадется. Так в природе всегда. Мы часто не видим непосредственной связи между животными. И чувствуем эту связь лишь тогда, когда она нарушается. А нередко исправлять положение уже поздно.
Правда, относительно жаб, ящериц, мелких птиц и змей мы уже кое-что знаем. Именно кое-что, хотя и это «кое-что» дает нам право активно защищать их. Защищать, потому что они уничтожают вредных насекомых и грызунов.
Но это лишь часть того, что мы знаем о них. Каждый день приносит новые открытия, казалось бы, уже хорошо известных и вполне изученных животных. А скольких животных мы вообще почти не знаем?
Не знаем ни их самих, ни их места в природе!
И если мы не будем охранять этих животных, если дадим им исчезнуть с лица Земли, возможно, так никогда и не поймем, кого мы потеряли и что мы потеряли вместе с ними.
Вот почему животные представляют не только эстетическую, не только практическую, но и научную ценность.
И вот почему, спасая и защищая, охраняя и расселяя животных, люди одновременно и изучают их.
Не зная животных, нельзя их сохранить. Но не сохраняй их, нельзя их узнать, нельзя их изучить.
А чем больше человек изучает животных, тем больше удивительных тайн он открывает, тем больше замечательных и трудных проблем встает перед ним.
Равнодушный и нелюбопытный человек опять спросит, наверное: а для чего их изучать-то? Какая от этого польза?
Но, во-первых, к любой науке, особенно к биологической, нельзя подходить с такой узкой меркой и требовать, чтоб работы ученых сейчас же, немедленно дали практический результат. Без накопления теоретических знаний и опыта невозможны открытия, невозможно дальнейшее движение науки. Во-вторых, никто не представляет, какие практические результаты даст завтра сегодняшняя, казалось бы, совершенно лишенная всякого практического смысла проблема. Вот один пример. Американский ученый Пирсе изучал устройство и работу слухового аппарата у насекомых, живущих в воде. Похоже, что менее практической темы трудно придумать.
Но прошло немного времени, и работами профессора Пирсе заинтересовались военные моряки США: его работы открывали возможность устанавливать связи между подводными лодками, не выводя звуковые сигналы из воды.
И таких примеров можно привести множество. Однако это еще не все. Изучение животных, их жизни, их строения дает людям возможность осторожно и умно, не нарушая биологического равновесия, управлять многими животными, управлять многими важными процессами в природе.
Наконец, еще одно: узнавая животных, человек начинает учиться у них, начинает копировать модели живой природы.
Глава VII 
Человек изучает и учится
ПРИРОДА ВОЗБУЖДАЕТ
И ПРИКОВЫВАЕТ К СЕБЕ
ПЫТЛИВЫЕ УМЫ ТО КРАСОТОЙ
И РАЗНООБРАЗИЕМ ФОРМ,
ТО ВЕЛИЧИЕМ ИХ,
ТО ЧРЕЗВЫЧАЙНОЮ СИЛОЙ,
ТАИНСТВЕННОСТЬЮ
И СТРОГОЙ ЗАКОННОСТЬЮ
СВОИХ ЯВЛЕНИЙ
ЭТО ЧУДНАЯ,
ПОЛНАЯ СМЫСЛА КНИГА,
КОТОРАЯ ОТКРЫТА ПЕРЕД
НАМИ И В КОТОРОЙ МЫ ВСЕ
МОЖЕМ ЧИТАТЬ,
НО ВМЕСТЕ С ЭТИМ
ЭТО И ТЕМНЫЙ РУДНИК,
СКРЫВАЮЩИЙ В СВОИХ НЕДРАХ
БОГАТЕЙШИЕ СОКРОВИЩА
13 сентября 1960 года и предшествующие этому дню тысячелетия