— Зачем ты это сделал? — недоумевала Сара-Лиза. — Почему ты сложил свои и мои рубашки вместе, а простыни и наволочки разложил по разным местам?
— Потому что во всем нужна система! — горячо возражал Карл. — Кто же раскладывает рубашки по разным ящикам только потому, что это мужские и женские рубашки? Это же не признак! Рубашка есть рубашка, они все принадлежат к одному отряду. Другое дело — дневные или ночные, обычные или парадные. Это уже вид. А наволочки и простыни? Да, конечно, и наволочки и простыни — постельное белье. Но только по этому признаку нельзя их объединять. Простыни — это…
Но Саре-Лизе некогда было выслушивать объяснения мужа, и она решительно вернула все вещи на их первоначальные места. Карл Линней возмущался этой «неграмотностью», этим «беспорядком», он негодовал, он протестовал, но Сара-Лиза была непреклонна. В конце концов ему пришлось смириться с таким «безобразием»: ведь не ссориться же всерьез, не для этого он пять лет завоевывал свою невесту, а та пять лет ждала его.
1735 год начался далеко не самым лучшим образом для Линнея. Впрочем, редкий год начинался, проходил и кончался для Линнея удачно — ему просто удивительно не везло. Но этот год начался особенным невезением. Ученик, с которым Линней занимался потому, что тот никак не мог усвоить школьную премудрость, вдруг начал прилично учиться, и Линней потерял единственный источник дохода — отец ученика больше не желал платить деньги учителю, раз сын сам справляется с заданиями. Больных, которые иногда обращались к бывшему студенту-медику, тоже не было — бедняки почему-то не болели в этом году, а те, кто был побогаче, обращались к городскому врачу Мореусу. Линней не завидовал Мореусу и не сердился на него. Все правильно. Мореус имеет диплом врача, у него большой стаж, он давно живет в этом городке, и больные привыкли к нему. И все-таки именно из-за Мореуса в начале 1735 года Карл потерял покой и сон. Случилось это после того, как он познакомился с дочерью Мореуса Сарой-Лизой.
Линней был человеком решительным: поняв, что без Сары-Лизы уже не сможет жить, он предложил ей свою руку и сердце. И Сара-Лиза, которой очень нравился коренастый, энергичный, с высоким лбом и горящими глазами Карл, приняла его предложение. Но папаша Мореус смотрел на жизнь практически. Ему тоже нравился Линней, но… Карлу уже двадцать восемь лет. Конечно, это не так уж много, но в его возрасте можно было бы иметь хоть какое-то положение в обществе. А Карл… Вот именно — что Карл? Недоучившийся студент, к тому же человек вспыльчивый, способный пустить в ход кулаки; говорили, будто ему пришлось уйти из университета потому, что он то ли избил, то ли пытался избить одного из преподавателей…
В общем, и положение и репутация у Карла были не блестящие. Но доктор Мореус, видимо, разбирался в людях, иначе он не согласился бы отдать свою дочь замуж за Линнея. А доктор все-таки согласился. Правда, поставил условие: прежде чем жениться, Линней должен получить ученую степень и завоевать прочное положение в обществе.
Что ж, Линней принял условия будущего тестя. Ему ли бояться трудностей, если всю жизнь он только и делал, что преодолевал их!
Сельский священник Ниле Линней мечтал видеть своего сына пастором. Сын же с детства увлекался растениями. Гимназические успехи Карла были более чем скромные, и разгневанный отец решил отдать сына в ученики какому-нибудь ремесленнику (если пастора из этого лентяя не выйдет, пусть хоть будет сапожником — все-таки заработает на кусок хлеба!). Возможно, так бы и случилось, если бы не городской врач Ротман. Этому человеку, не оставившему следов в медицине, многим обязана биология: ведь он спас для науки Линнея. Ротман не только уговорил родителей Карла не отдавать мальчика в ученики сапожнику, не только посоветовал сделать из сына врача (раз увлекается растениями, сможет стать врачом — такая точка зрения была очень распространена), но и пристрастил Карла к латыни, которую тот терпеть не мог. Умный Ротман перехитрил Карла. Однажды, как бы между прочим, он попросил его перевести кое-что из Плиния. Не желая отказывать своему доброжелателю, Карл начал переводить и… Это же был Плиний! Ротман не ошибся: Линней не только прочитал Плиния — он почти выучил его наизусть.
Карл окончил гимназию и поступил в Лундский университет.
Несмотря на то что пастор Линней был небогат и не мог посылать сыну деньги, Карл не бедствовал в Лунде: своей преданностью науке он буквально покорил профессора Стобеуса и тот принял горячее участие в судьбе студента.