Лошадь… Человеку XX века, особенно городскому жителю, даже трудно представить себе, как еще совсем недавно нужна она была людям! Понурая крестьянская лошадка делила со своими хозяевами все беды и невзгоды, грустно смотрела на мир своими добрыми усталыми глазами, но безотказно тянула из последних сил плуг и борону, телегу и розвальни. А когда силы кончались и лошадь падала, гибель оплакивали так же, как смерть кормильца семьи. И она действительно была кормильцем.
«Лошади выручают». Старинный русский лубок.
А по городским улицам медленно тянулись извозчичьи лошади — ломовые и легковые. Как люди могли обойтись без них? Как могли обойтись без почтовых карет и троек, без верховых и вьючных лошадей? Без лошадей не могло бы развиваться сельское хозяйство, без лошадей люди не могли бы общаться, без лошадей не было бы открытий и исследований новых земель. Только собака по своему значению и по своей преданности людям превосходит лошадь. Но есть огромные области жизни, где на протяжении тысячелетий лошадь была гораздо нужнее собаки. Не случайно же в толковом словаре живого русского языка, составленном В. Далем, приводится 180 пословиц и поговорок, посвященных лошади.
Лошадь настолько вошла в жизнь людей, что мы даже не замечаем этого. Вещи, термины, понятия, казалось бы никакого отношения не имеющие к лошадям, оказывается, тесно связаны с ними.
Например, коньки. А почему — коньки? Да потому, что это — две стальные полоски, изогнутые, как шеи лошадей, и мчащие своих владельцев так, что ветер свистит в ушах. Две маленькие лошадки — два конька! А мы и забыли о том, почему коньки называются коньками!
А «эстафета»? Корень этого слова в переводе означает «стремя»: в старину если всадники очень торопились, то меняли усталых лошадей на свежих вместе с седлами и стременами. Такая смена получила название «эстафета». Потом термин этот перешел в спорт, а затем стал употребляться и более широко.
Мы говорим о ком-то «необузданный», и это слово родилось от слова «узда».
И слово «супружество» имеет общий корень с «упряжью».
Это лишь несколько примеров. А их можно привести множество. Причем еще более неожиданных. Например, до сих пор ширина железнодорожной колеи во многих западноевропейских странах равна, по традиции, расстоянию между колесами боевых колесниц.
Но давно уже нет колесниц, нет почтовых карет, дилижансов и лихих ямщиков с их быстрыми тройками. Их вытеснили железные дороги.
Тесно стало лошадям и на улицах городов — разве могут соперничать они с автомобилями, троллейбусами, трамваями, метро?
Почти ушли они с полей: трактора хоть и назывались «железными» или «стальными» конями, постепенно выжили настоящих коней.
И вот, увидеть лошадь в большом городе сейчас почти невозможно. Меньше их стало и в сельской местности. И это закономерно: вряд ли кому-нибудь захочется отправиться в командировку или в путешествие в почтовой карете, когда есть поезда и самолеты, вряд ли кто-то захочет ездить на извозчике, когда есть троллейбусы, автобусы или метро. Значит, исчезновение лошади предопределено?
Техника уже во многих областях вытеснила лошадь, а человек ведь продолжает совершенствовать технику.
Да, конечно. Лошадей в мире сейчас стало гораздо меньше, чем было. Например, в США сто лет назад было более 9 миллионов лошадей, в Австро-Венгрии — более трех с половиной, в Германии — столько же, во Франции — около трех, в Англии — более двух с половиной, в Италии — почти полтора миллиона, а в России сто лет назад имелось примерно 16 миллионов лошадей. (Только в Москве на 1 января 1917 года их было 38 577.)
За сто лет техническая оснащенность стран увеличилась, наверное, в сотни, а то и в тысячи раз. И, казалось бы, количество лошадей должно было уменьшиться соответственно. Но самое любопытное в том, что количество лошадей в нашей стране, например, уменьшилось лишь в четыре раза. Сейчас в СССР живет свыше 4 миллионов только рабочих лошадей.
Как же так? Ведь лошадь уже почти всюду заменили машины.
Неутомимые сердца машин — моторы стучат четко и ровно, разве сравнится с ними сердце лошади? Конечно, нет, конечно, в соревновании на выносливость и неутомимость сердце лошади не выдержит конкуренции с мотором.
И поэтому всюду, где нужна только сила, только неутомимость, только быстрота, машины вытеснили лошадь.
Но у сердца есть одно огромное, неоспоримое преимущество перед мотором: оно живое, оно бьется, оно способно сжиматься от страха и боли, способно учащенно биться от радости. (И если это еще не доказано окончательно в отношении лошадей, то безусловно будет доказано.) Вот почему там, где нужна не только сила, неутомимость, быстрота, человек предпочитает машине лошадь.