На этот раз она помогла и готовить обед. Себе она почистила и вымыла рыбу. А Манг уплетал ее, как есть, обгрызая кости.
Юная англичанка с отвращением глядела на своего невольного спутника: он, конечно, не заботился о приличиях и пачкал свой капитанский китель. Она отворачивалась от него, стараясь не видеть, и ждала, скоро ли он уйдет работать, оставив ее одну. Временами ей приходила в голову мысль: что сказали бы лондонские знакомые, увидев ее за дружеским обедом с этим дикарем?
Пообедав, Манг отправился на берег, а девушка отлеживалась на солнце, набираясь сил.
Так прошло несколько дней. Манг бился над своей лодкой, а его спутница с нетерпением ждала, когда он закончит работу, и томилась от скуки. Она никак не могла привыкнуть к новой для нее пище, чувствовала себя нездоровой, заметно похудела. Ей стало казаться, что она уже пропадает на неведомом островке целый год и, наверно, никогда не выберется отсюда.
Манг же, наоборот, был весел и энергичен. Он старался угодить ей как умел, обнадеживал, уверяя, что скоро они отправятся в путь. Но куда? Этого они не могли объяснить друг другу и даже самим себе.
Девушке казалось, что как только они отплывут от этого проклятого острова, то сразу же встретят какой-нибудь корабль. А Манг пока не мог хорошенько представить себе, что он будет делать, когда оба они покинут остров. Он знал только, что нужно вернуться домой, отомстить Нгаре и отобрать кану, так как новая, которую он делает, будет все-таки хуже старой. А уж потом можно подумать, как добраться до белых и что произойдет, когда он привезет к ним эту девушку.
Но дело двигалось медленно. Скрепить кое-как жерди он сумел за два дня, оставалось самое главное: обшить их корой. А на острове, как назло, толстые деревья не росли. Приходилось сшивать мелкие кусочки коры, а они были тонки, непрочны. Надо было накладывать их в несколько слоев, латать дыры, затем латать латки, и так до бесконечности.
Девушка, наконец, сообразила, каким образом хочет Манг сделать лодку, но, приглядевшись к работе, она совсем потеряла надежду, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное. Манг же не унывал и все лепил и лепил кусочек к кусочку. И когда англичанка вздумала ему помочь, он был очень этим доволен.
— Хорошо, хорошо! Теперь дело пойдет быстрее. Белая птица — хорошая девушка, — говорил он.
Но радость Манга была преждевременной: у Белой птицы не оказалось сноровки для этой работы.
Однако она хорошо понимала, что от успеха зависит и ее жизнь, и, стиснув зубы, продолжала работать. Вскоре стало ясно, что когда нужно, то и эти не привычные к труду барские руки могут принести пользу.
Не раз ей приходила в голову мысль, что весь их труд — напрасная затея, но каждый раз уверенность Манга вселяла в нее надежду.
Так прошло три недели. Несколько раз изменялась погода: над островом проносились дожди, ветры, грозы. Нарядное платье англичанки превратилось в лохмотья; ее голубые чулки порвались, и Манг понял, что цвет ее кожи совсем не голубой. Она исхудала и загорела, но резкая перемена образа жизни не отразилась на ее здоровье.
Отношения между обоими жителями острова теперь вполне определились. Англичанка уже не считала себя, жертвой в когтях людоеда. Для нее Манг был теперь тем же, что и обыкновенный темнокожий слуга, каких у нее немало имелось в Лондоне. Ее нисколько не удивляло, что он ухаживает за ней, оберегает ее. Разве могло быть иначе? И она распоряжалась им, как хотела. Несколько раз она сердилась на него, кричала, бранила за то, что он, как ей казалось, неповоротлив и несообразителен. Манг, разумеется, не понимал ее слов и причин гнева, но все вместе находил очень забавным. Он преклонялся перед ней, и ему в голову не приходило равняться с ней. Он был доволен уже тем, что так часто и близко видит редкостную таинственную чужестранку, какую лишь некоторые из его соплеменников могли видеть только издали.
Наконец наступила пора, когда лодка была спущена на воду. Правда, с виду она была ненадежна и неказиста, но Манг сиял от счастья, глядя на плоды своего труда.
Девушка недоверчиво вошла в лодку. Был момент, когда она заколебалась: может, лучше остаться здесь и ждать спасения, чем рисковать на этой утлой посудине? Но она поборола сомнения. Пока не прошли полосу рифов, девушка пережила немало страшных минут. Ей то и дело казалось, что вот-вот лодка опрокинется или развалится. Успокоилась она только тогда, когда выбрались в морские коридоры между скалами.