После священного танца все стали плясать кто как умел. До позднего вечера веселились простодушные дети природы.
А в это время их почетный гость, молодой проповедник Саку, не выходил из ум-камаля. И даже когда все население спало крепким сном, он все еще стоял на коленях и горячо молился о том, чтобы господь помог ему спасти и очистить от скверны души своих братьев. Со всех сторон на него скалили зубы человеческие черепа, а напротив в углу стоял деревянный идол — тэлум.
V
Религиозные споры. — Мистер Брук попался. — Саку не убедил сородичей. — Освобождение Брука. — Нападение Мукку. — Расправа
Тревожные слухи носились среди папуасов рода Какаду.
Говорили, что белые на какой-то большой трескучей лодке забрались в глубь острова, в такие отдаленные места, где их ноги никогда раньше не бывало.
Кое-кто рассказывал, что огромная и тоже трескучая птица пролетела над островом[16]. Может, и на ней летают белые? Тогда не миновать беды!
И еще говорили, что поблизости появился какой-то невиданный зверь, превосходящий размерами самого крупного кенгуру, что зверь этот очень быстро бегает, а на спине у него сидит человек. Это было пострашнее даже трескучей птицы.
Вдобавок ко всему проклятые Мукку снова готовятся к нападению.
Недавно они захватили в плен двоих из рода Какаду.
А посланцев за громом белых все нет и нет. Следует сказать, что Мукку был тем самым родом, из которого происходили Саку и его мать. Сейчас для миссионера оба рода были одинаковы; он боялся только, что они снова начнут давнишнюю распрю.
А от него в эти дни ждали помощи против Мукку. Вождь Мапу перестал уже дожидаться посланцев. Все надежды он теперь возлагал на Саку: пусть помолится своему богу, чтобы сердца Мукку смягчились — и тогда воины Many нападут на них.
Саку тем временем развернул свою деятельность.
— Самый тяжкий грех перед великим духом, — внушал он, — это убийство. Разве вы не хотели бы, чтобы никто никого не убивал, чтобы все люди любили друг друга, как братья, и никому не угрожала бы смерть?
— Конечно, хотели бы, — ответило сразу несколько человек.
— Так и сами не убивайте никого! А если кто-нибудь вас обидит, стерпите, как учит великий учитель Христос.
— А вот недавно Мукку съели одного из наших, — сказал молодой папуас. — Если мы будем терпеть и сидеть сложа руки, то они всех нас съедят.
Саку пришлось начинать проповедь сначала.
Подолгу беседовал он и с Мапу.
— Ты неверно понял меня, — говорил Саку вождю, — если думаешь, что бог может стать на чью-нибудь сторону и позволить одним убивать других. Нет, он ко всем относится одинаково. Моя задача — просить бога смягчить сердца людей. И это относится одинаково и к Мукку, и к Какаду.
После короткого раздумья Мапу сказал:
— Хорошо, молись за тех и за других, лишь бы помог твой бог.
Мапу сообразил, что от этого он ничего не потеряет; только бы Мукку смирились, сложили оружие…
Неожиданно загремел барабан. Люди в деревне засуетились.
— Мукку идут! — послышались голоса.
Мужчины схватились за оружие, а женщины с детьми побежали в лес.
В лесу у папуасов обычно устроены запасные жилища высоко на деревьях — на случай, если придется искать спасения от врагов. Там хранятся запасы еды, оружия, а также камней, чтобы не подпустить врага к деревьям.
Но сегодня случилось нечто необычное: в деревню вели связанного белого человека.
В окружении плотной толпы народа он приближался к ум-камалю, по бокам его гордо шагали те два посланца, которых Мапу отправил за громом. Когда они подошли совсем близко, Саку не мог удержаться от восклицания: перед ним стоял мистер Брук!
Он был с непокрытой головой, с окровавленным лицом, одежда на нем вся изорвана. Глаза горели страхом и злобой.
Его подвели и толкнули под навес ум-камаля. Собравшиеся рассматривали его, словно диковинного зверя, некоторые даже ощупывали и говорили:
— Хорошее будет мясо!
И Брук, по всей вероятности, догадывался, что значат ощупывания и эти слова…
Собрали совет. Посланцы рассказали все, что произошло с ними:
— Мы дали им золото и шкурки птиц. Просили гром. Они нам дали огненной воды. Больше мы ничего не помним. Очнулись одни в лесу. У нас осталось только вот это.
И они показали бутылку с отбитым горлышком. Все стали рассматривать ее, передавать из рук в руки, нюхать. Заметили, что края очень острые — это могло пригодиться в хозяйстве. Пожалуй, это орудие стоит того золота, которое за него отдано и от которого нет никакой пользы.
16
В 1925 году над Новой Гвинеей впервые пролетел самолет, причем над такими местами, где до тех пор никто из европейцев не бывал. Об этом, как о большом достижении, писали газеты.