Выбрать главу

В это время навстречу им пробирался Брук, а вслед за ним двигалась погоня.

Папуасы, рассыпавшись цепью и охватив значительную полосу леса, осторожно крались вперед. Время от времени они подавали друг другу сигналы, подражая голосам ночных птиц.

Брук слышал эти голоса то с одной, то с другой стороны, то впереди себя, и не обращал на них внимания, не догадываясь, кто их издает.

Но Файлу сообразил, в чем дело.

— Сагиб[17],— тихо шепнул он Скотту. — Эти птички мне кажутся подозрительными. Они кричат, как будто нарочно рассаженные по одной линии. Позади нас их почему-то не слышно. Надо быть настороже.

Передали всем, чтобы сидели тихо и держали ружья наготове.

Вот неведомая птица крикнула совсем близко, мелькнула тень. Ее заметил и Брук, уже приблизившийся к отряду. И тут только он понял, что его окружают дикари. Затрепетав от ужаса, он прижался к земле и замер.

Тень метнулась в ту сторону, откуда послышался шорох. И тогда в темноте сверкнуло несколько огоньков и раздалось с десяток выстрелов.

Лес сразу ожил: со всех сторон понеслись вопли, визг, треск сучьев. Воспрянувший Брук тоже громко закричал от радости. И весь отряд с удивлением увидел его рядом с убитым дикарем.

Несколько минут Брук от радостного возбуждения не мог прийти в себя. По лицу его текли слезы. Потом он стал рассказывать, что с ним произошло. Им постепенно овладевала злоба: теперь он требовал немедленной расправы с этими людоедами.

Но Скотта не надо было упрашивать. Он сам считал жестокую расправу необходимой не столько из-за Брука, сколько ради поддержания престижа Британской империи. Он также полагал, что, если папуасы на всю жизнь запомнят о расправе, научатся бояться и уважать белых властителей, — это пойдет им же на пользу.

Теперь не надо было ждать утра, так как Брук знал дорогу.

Снова в тишине ночи загремел барабан — долго и тревожно. Видимо, возвещал он о чем-то еще более важном, чем прежде.

Не прошло и нескольких минут, как все Какаду уже знали, что на них идут белые, что одного воина они уже убили и остальным грозит опасность.

Не теряя времени, женщины с детьми побежали прятаться в лесных хижинах, а вооруженные мужчины, которых набралось около шестидесяти, приготовились к сражению. От разведчиков они уже знали, что белых не более десятка.

Мапу, однако, все еще надеялся не только одолеть белых, но и забрать всех их в плен. Ведь это были те самые люди, которые научили Саку любить всех, никого не убивать и даже подставлять левую щеку, когда ударяют по правой. Если Саку так думает и так поступает, значит, о тех, кто его научил, и говорить нечего.

Вождь подошел к Саку, который сидел неподвижно, погруженный в глубокое и тягостное раздумье.

— Скажи, Саку, — притронулся к его плечу Мапу. — Эти белые тоже поклоняются тому великому духу, про которого ты говорил?

— Да, — неохотно ответил Саку.

— Значит, они ничего дурного нам не сделают? — снова спросил Мапу.

— Не каждый из них выполняет веления божии, — упавшим голосом проговорил Саку, — злой дух старается отвратить человека от бога.

— А как можно бороться с этим злым духом?

— Молиться, чтобы бог отогнал его.

— А ты можешь это сделать? Можешь помолиться, чтобы бог отогнал от них злого духа? — не отступался от своего Мапу.

— Мы всегда должны это делать. Я сам пойду навстречу белым, — сказал Саку, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

Спустя некоторое время деревня замерла. Женщины с детьми ушли в лес, а мужчины притаились за строениями.

Чуть стало светать, показался карательный отряд. Белые шли шеренгой с ружьями наготове.

Вот из-за укрытия показалась человеческая фигура. Туман не позволял как следует рассмотреть ее.

— Папуас! — крикнул кто-то в отряде белых, и сразу же прогремели два выстрела.

Но человек не стал прятаться, а направился прямо к ним.

— Идет прямо к нам! — раздался удивленный голос Кандараки. — Не стреляйте!

— Нечего на них смотреть! — закричал Брук. — Дайте ружье, я с удовольствием всажу пулю в лоб этому людоеду.

— Действительно, что за переговоры могут быть с ними? — сказал Скотт. — Наша задача наказать их.

И несколько сипаев снова прицелились в папуаса.

— Стойте! Стойте! — вдруг воскликнул боцман. — Да это же наш черномазый миссионер.

Ружья опустились.

— Так и есть, — в замешательстве проговорил Брук. — Мне бы следовало догадаться, что это мог быть только наш святоша-дикарь. Кто же другой полез бы под пули? Вот была бы история, если бы я сам убил своего избавителя!

Саку подошел к ним.

— Братья во Христе! — торжественно произнес он. — Я хочу верить, что вы идете не за тем, чтобы причинить зло этим темным людям.

— Верно, — ответил ему Скотт, — мы идем, чтобы наказать их.

— Но за что вы собираетесь их наказывать?

— Они осмелились напасть на нас и даже чуть не съели одного из наших. И мы накажем их так, чтобы больше не только никому из них, но и их детям не пришло в голову поднимать на нас руку.

— Но ведь никто из вас не пострадал, а у них уже убито двое, — доказывал Саку.

— Это произошло случайно, и к тому же с вашей помощью, да еще потому, что мы подоспели вовремя, — возразил Скотт. — Но их намерения преступны и требуют наказания.

— Вы же сами учили меня, что бог велит прощать людям их грехи, — раздраженно сказал Саку.

— Прежде всего, не мы вас этому учили, а миссионеры. К тому же, вы должны знать, что на земле существует суд и закон, призванные карать за преступления, — строго отпарировал Скотт и шагнул вперед. За ним двинулся и весь отряд.

Саку стоял и смотрел им вслед, словно не понимая, где он и что с ним. «Брат во Христе» не понял его так же, как и «брат по крови» Мапу!

И тот и другой имели свои собственные жизненные интересы, совершенно отличные от его, Саку, убеждений.

Он повернулся и медленно поплелся вслед за отрядом.

Туман рассеивался, становилось все светлее и светлее. Деревня, казалось, вымерла: нигде ни души.

Отряд шагал дальше.

Но вот среди хижин замелькали силуэты папуасов.

— Ага! — сказал кто-то из белых. — Они сами собираются напасть на нас!

— Тем лучше! — отозвался Скотт. И сразу же началась стрельба.

Саку, услышав выстрелы, бросился к Скотту, вцепился в ружье и стал умолять:

— Мистер Скотт, сжальтесь над несчастными! Убейте лучше меня!

Скотт нахмурился и резко проговорил:

— Не суйте нос, куда не следует! Ваше дело — проповеди. Позаботьтесь о душах этих людей, а уж о телах мы позаботимся.

Но Саку, словно в бреду, твердил:

— Не надо, не надо!.. Господин… Смилуйтесь!..

Скотт нетерпеливо оглянулся. Тогда Хануби крепко взял Саку за руки и почти силой оттащил в сторону.

Подошел Брук.

— Слушай, Саку, — сказал он, трогая его за плечо, — ты хороший парень, мы тебя очень уважаем и считаем почти таким же, как мы сами. К тому же, ты выручил меня. Но зачем ты из кожи лезешь из-за какого-то людоеда? Что за беда, если перебьют десяток папуасов? Брось эти глупости! Ты человек образованный, сам должен разбираться.

Но Саку словно не слышал этих увещеваний. Он смотрел и не верил своим глазам: там, на окраине деревни, творилось что-то непонятное. Папуасы кучками бегали и суетились близ укрытий. Казалось, они забыли, что опасность грозит им со стороны белых.

Выстрелы теперь гремели беспрерывно. Один за другим падали черные люди на землю, и, наконец, те, кто остался в живых, разбежались.

Обойдя деревню с тыла, белые увидели множество трупов. Оказалось, что немало папуасов погибло не от пуль, а от стрел и копий, какими они сами были вооружены.

— Смотрите, они, кажется, начали истреблять друг друга! — обратил внимание Кандараки.

— Тем лучше, — одобрил Брук, — меньше работы останется для нас.

Саку склонился над одним из убитых и все понял: это был Мукку!

вернуться

17

Это слово у народов Южной Азии означает: господин.