Что делать? Прежде всего нужно утолить голод. Но все продукты остались на катере. И как оставить пулемет? Папуасы только этого и ждут. Надо бы и отдохнуть — ведь столько ночей прошло без сна. Но спать нельзя.
Как бы в подтверждение этого неожиданно раздался выстрел, и над головой Брука тонко просвистела пуля. Вот так дикари! Брук припал к земле, стал озираться, как затравленный зверь. Но увидеть ничего не смог.
Он мгновенно забыл и про голод и про сон. Значит, теперь весь день надо быть начеку. Видно, папуасы не только захватили катер вместе с людьми, но уже и научились пользоваться огнестрельным оружием. Это совсем скверно. Сумеет ли он продержаться, пока возвратится Скотт? Если ничего не случится, они могут прибыть сюда через четыре — пять дней. А как выдержать столько времени без сна и пищи? Говорят, подобные случаи бывали. Хорошо еще, что можно спуститься к реке и напиться воды. И он направился было к реке, но едва только двинулся с места, как раздались выстрелы и пули засвистели вокруг. Пришлось залечь. Но как мучит жажда! Наконец он не выдержал.
— Что это со мной? — сказал он самому себе. — Подумаешь, пули! Не в первый раз…
И он смело зашагал вниз к реке. Послышались редкие выстрелы, но он уже не обращал на них внимания. Напился воды. Затем заметил на берегу какие-то объедки, видимо, выброшенные с катера и с жадностью стал поедать их.
Взобравшись на вершину холма, он дал несколько очередей из пулемета в ту сторону, откуда, как ему казалось, слышны были выстрелы. Успокоившись немного, Брук почувствовал, что вот-вот он уснет. Как же быть? Нельзя же столько времени не спать, но если уснуть — его возьмут голыми руками! «Лучше умереть от пули, чем попасть к ним в лапы», — подумал он и, усевшись так, чтобы его видели папуасы, стал клевать носом. Он рассчитывал обмануть врагов. Пусть думают, что он не спит и в любой момент может открыть огонь.
«Разве они смогут попасть в меня, если они в первый раз в жизни держать в руках ружье!» — успокоил он себя и тут же уснул.
Но прошло, кажется, совсем немного времени, как его кто-то сильно толкнул в плечо. Брук вскочил, огляделся — никого. Потрогал плечо, взглянул на руку — кровь. Ранили!
Плечо ныло от боли. Видимо, пуля задела кость. Из раны тоненькой струйкой сочилась кровь. Долго он возился, чтобы одной рукой с помощью зубов перевязать рану. Кое-как перевязал, но кровь не переставала сочиться.
Теперь он понял, что гибель неминуема, и не от раны, а от потери сил. Хорошо бы было покончить с собой, но ведь из пулемета не пустишь себе пулю в лоб.
Между тем приближалась ночь, третья страшная ночь. При одной мысли о ней Брук чувствовал, что силы покидают его.
Сидеть одному на холме, ничего не видеть вокруг, зная, что рядом из темноты за тобой следят сотни глаз, подбираются к тебе, чтобы убить и сожрать, — что может быть ужаснее!
Брук весь дрожал, как от холода; зубы стучали, и он несколько раз хватался за челюсти. Нервы были напряжены так, что ему казалось, будто он видит и слышит на несколько километров кругом, хотя ничего не было видно даже в нескольких шагах.
И в этой кромешной тьме — они, людоеды… Их много. И, наверное, они совсем близко. Вот-вот схватят, сожрут! Интересно, будут жарить или нет?
Зажмурив глаза, он с остервенением нажал здоровой рукой на гашетку и продолжал стрелять, пока не упала на землю последняя гильза.
Рядом с ним опять вонзилась в землю стрела, но он молчал.
И вот на холме послышалась песня, потом дикий хохот. Подошли папуасы и спокойно подняли потерявшего сознание мистера Брука.
VII
Эвкалиптовый лес. — Лист пальмы. — В горах. — Лошадь обнаружена. — Опасная тропа. — Несчастье
Чунг Ли сразу догадался, что его подозревают. Файлу не отходил от него ни на шаг, следил за каждым движением. С каким удовольствием Чунг Ли задушил бы этого предателя собственными руками!
На ночь остановились в эвкалиптовом лесу. Высокие деревья с серебристыми листьями — некоторые высотой в сто пятьдесят метров — росли свободно, не мешая друг другу. Землю под ними, очень сухую, покрывала зеленая трава. Казалось, это был какой-то сказочный лес, в летнюю пору покрытый инеем. Воздух был наполнен приятным смолистым запахом, распространяемым листьями этого дерева. Эвкалиптовое масло, получаемое из этих листьев, очень высоко ценится в Европе: оно идет на изготовление косметических средств и медикаментов.
Для безопасности выставили двух часовых, которые должны были сменяться через каждые два часа. Из десяти человек от несения караула были освобождены только двое: Скотт и Чунг Ли.
— После начальника первый человек в нашем отряде — это Чунг Ли: от него зависит успех дела, — подшучивал Кандараки. — Но Чунг Ли хорошо понимал, что все это значит.
Он заметил, что Хануби о чем-то шептался с часовыми, после чего один из них выбрал для себя место как раз там, где лежал Чунг Ли. Файлу, как всегда, тоже лег подле него.
Ночь прошла спокойно.
— Мои опасения, к счастью, не оправдались, — говорил поутру Скотт. — По всей вероятности, весть о наказании Какаду долетела и сюда, поэтому никто больше не осмеливается нападать на нас.
— Возможно, — согласился с ним боцман. — Только более вероятно, что поблизости нет деревни и нас просто не заметили.
— Живут здесь поблизости папуасы? — спросил Скотт у Чунг Ли. — Ты ведь должен знать.
— В этих местах я не бывал, — ответил Чунг Ли. — Но вообще их селения встречаются там, где есть вода — река или родник, а тут воды пока не видно. Кроме того, центральная часть горного массива вообще не заселена.
Выходя из лесу, Чунг Ли заметил приколотый к стволу эвкалипта пальмовый лист. Он осмотрелся — не следит ли кто за ним, — снял лист и начал его рассматривать, но тут же из-за его плеча высунулась рука Файлу и вырвала у него лист.
— Что, почту получил? — злорадно проговорил малаец.
Чунг Ли вздрогнул от неожиданности, но, овладев собой, спросил:
— Ты с ума сошел?
Файлу показал лист мистеру Скотту.
— Вот это было приколото к дереву, — сказал он. — Мне думается, что это письмо, иначе зачем бы Чунг Ли так внимательно его рассматривал.
В глазах у Скотта сверкнули молнии.
— Глупец! — заорал он на Чунг Ли. — Разве ты не понимаешь, что если с нами что-нибудь случится, ты умрешь первым?
— Это мне хорошо известно, — спокойно отвечал Чунг Ли. — Но я также знаю, что мне лучше возвращаться обратно с вами, чем одному, а эта бешеная собака готова выдумать что угодно, лишь бы повредить мне.
Файлу и Чунг Ли взглянули друг другу в глаза и поняли, что одному из них не жить на свете. Скотт и Кандараки принялись внимательно рассматривать пальмовый лист. Ничего особенного обнаружить на нем не удалось. Лист как лист, только в одном месте надрыв в виде закорючки, но ведь она могла появиться и случайно: лист уже давно сорван.
Они переглянулись, потом внимательно посмотрели на Чунг Ли, не зная, что и подумать.
— Зачем ты снял этот лист? — спросил Скотт.
Чунг Ли пожал плечами.
— Что вам ответить? Спросите хоть у него, — Чунг Ли указал на Кандараки, — почему он, проходя как-то мимо куста, взял и сломал веточку. Да и вы сами, я видел однажды, держали в руках какой-то листик.
На это нечего было возразить.
— Помни, — сказал Скотт, — мы будем следить за каждым твоим шагом!