Люди остановились, не зная, что делать. Опыт и чутье подсказывали, что перед ними мирные, а не хищные животные. Но кто знает, что эти звери задумали?
Постояли, посмотрели: кажется, все в порядке. Тапиры стоят спокойно, даже не обращая внимания на людей. Можно попытаться.
Осторожно подвинулись вперед, подошли совсем близко. Звери стоят, с интересом поглядывают на людей — а сами ни с места.
Ничего не поделаешь, пришлось их обогнуть, а для этого влезть в болото чуть ли не по шею.
Любой «свинье» должен был древний человек уступать дорогу, да еще радоваться, что его не трогают.
Едва люди перебрались на тот берег, как в лесу что-то затрещало и из чащи прямо на них выбежал носорог. Он был разъярен и тяжело дышал; в боку зверя зияла рана, откуда струилась кровь. С первого взгляда было понятно, что носорог только что с кем-то сражался. А в подобных случаях он нападает на всякого, кого ни встретит.
Не успели люди опомниться, как носорог, нагнув голову, бросился на них. Раздались дикие крики, все разбежались, кто куда. Почти все мигом оказались на деревьях.
Но одна женщина с ребенком не успела…
Носорог поддел ее своим страшным рогом и с такой силой перебросил через себя, что она пролетела по воздуху и ударилась головой о дерево. Ребенок, выпавший у нее из рук, упал прямо перед зверем. Носорог растоптал его ногами и помчался прочь.
Когда зверь исчез из виду, люди слезли с деревьев и обступили несчастную женщину. Конечно, она была уже мертва. Живот ее был совершенно разорван, кишки вылезали наружу. Голова вся окровавлена.
Люди напряженно глядели на жертву носорога, приподнимали ее голову, трогали руки. Смерть, случившаяся у них на глазах, видимо, отразилась в их сознании: заметно было, что они что-то переживали, чувствовали, о чем-то думали…
Смерть женщины стала для них своего рода встряской, заставившей их больше прислушиваться к своим чувствам и разуму. В этом смысле и несчастье оказалось для них полезным.
Но такая непривычная внутренняя работа не могла долго продолжаться. Вскоре они равнодушно отвернулись от несчастной жертвы и забыли о ее гибели.
Ребенком никто даже не поинтересовался, так как его тельце лежало поодаль и не попалось людям на глаза.
Лес поредел, и наши путники вышли на полянку у источника. Здесь устроили привал. Никто не сознавал, что трое из племени уже погибли.
Одни уселись отдыхать, другие снова отправились «пастись», третьи подошли к роднику, чтобы напиться. Здесь они ложились на живот и лакали воду; в целом же они боялись воды и лишь какой-нибудь из ряда вон выходящий случай мог заставить их окунуться.
Тем временем вожак с одним из своих товарищей (назовем его Кра) отошли подальше в сторону, надеясь выследить какую-нибудь добычу.
Справа, ближе к роднику, темнели густые заросли, справа лес был редок. В одном месте они заметили, что сквозь заросли по направлению к источнику тянется тропинка. Очевидно, ее протоптали звери, ходившие этим путем на водопой.
Люди невольно остановились на этом месте и стали оглядываться, чего-то ожидая. Чутье подсказывало им, что кто-то должен здесь появиться.
И впрямь, спустя некоторое время они заметили, что по лесу приближаются издалека какие-то животные, похожие на оленей, только с маленькими рогами. Они явно направлялись в эту сторону.
Вожак насторожился, припал к земле. Потом притронулся к руке своего товарища, и оба они спрятались в кустах. Притаились и стали ждать.
Животные спокойно приближались, но у самых кустов передний зверь вдруг остановился и стал прислушиваться. Охотники начали уже бояться, что олени убегут.
К счастью, ветерок подул в противоположную сторону. Олени больше не чувствовали незнакомого запаха и, успокоившись, двинулись дальше по тропинке.
Тогда вожак бросился на переднего оленя, со страшной силой сжал руками его горло и даже вцепился в его шею зубами. Олень отпрянул в сторону, но человек продолжал крепко цепляться за его шею. Сбоку подскочил Кра и стал сворачивать голову оленя. Пальцы его раздирали морду животного, выдавили глаз — и люди покатились вместе с оленем на землю, ни на миг не выпуская добычу из рук.
Олень защищался изо всех сил, кусался, бился, даже ранил вожака в бок ударом копыта, но все было напрасно. Охотники все выше и выше задирали ему голову и одновременно выкручивали ее в сторону. Наконец кости шеи хрустнули, движения оленя стали ослабевать — и он утих…
Тогда оба охотника встали, выпрямились и из груди их вырвался зычный крик победы.
На крик сбежались все остальные и, увидев такую богатую добычу, начали плясать и кричать от радости. Лица их жутко корчились: эти гримасы означали у них радость и смех.
Нелегко было голыми руками убить оленя, но ничуть не легче было разделать его. У туши оленя поднялась страшная возня. Каждый старался поскорее ухватить лакомый кусок, но… как это сделать?
Одни пытались разодрать шкуру ногтями, другие пустили в ход зубы, третьи силились выломать ноги. Они толкались и огрызались друг на друга — казалось, вот-вот начнется нешуточное побоище.
Постепенно им удалось проделать зубами несколько дыр в шкуре. Тушу стали с большим трудом раздирать руками. Крепкая сырая шкура выскальзывала из рук, и люди, тянувшие ее, часто летели вверх ногами. Тогда дыры снова расширяли зубами.
Наконец добрались до мяса, но и тогда пришлось не легче. Все равно отрывать руками куски мяса было очень трудно и приходилось больше действовать зубами.
Страшно было смотреть на «пиршество» этих существ. В эти минуты, казалось, исчезли их немногие человеческие черты. Дикие взгляды, оскаленные зубы, окровавленные морды и руки, пятна запекшейся крови на шерсти…
Им, безоружным, редко выпадало такое счастье, и они старались вознаградить себя за все голодные дни, что случались в их жизни гораздо чаще.
Мало-помалу все наелись, успокоились. Вместе с тем будто изменился и их вид. Взгляды, выражение лиц и каждое движение стали другими. Снова можно было видеть, что это все-таки люди.
Оно и понятно: даже в наши времена голодные люди становятся похожими на зверей. Что же спрашивать с этих?
Только окровавленные лица и запятнанные кровью тела производили тяжелое впечатление. Это почувствовала одна девушка лет пятнадцати, которая была смышленей других. Она все время пыталась стереть с себя кровь. Потом подошла к источнику напиться, случайно провела по шерсти рукой и заметила, что пятна крови расплылись. Она принялась тереть свою шерсть и понемногу отмыла от крови руки и грудь, но… лицо вымыть не догадалась, ведь она его не видела. И наша первая красавица, хоть и стала чище остальных, так и щеголяла с окровавленной физиономией.