Чапа опять пропала. И я подозревал, что уже в то время у нее завелись свои тайны. Тогда же мы решили, что она почувствовала свободу и шатается по всему острову. Когда же она, наконец, объявилась, я высказался в том смысле, что продуктов у нас мало и что, наверное, нужно приучать Чапу к рыбе. Лот глянул на Чапу, на меня и ответил:
- Что она, дура?
А Чапа посмотрела на меня так, что я понял: она не дура, и зарекся в дальнейшем высказываться в ее адрес. Когда мы позавтракали, я полез на крышу загорать, Лот вытащил из рюкзака радиоприемник. Однако вместо музыки до моих ушей долетели проклятья. Оказывается, сели батареи, хотя позавчера специально для поездки мы поставили новые.
- Наверное, мы его не выключили,- нашел я объяснение этой маленькой неприятности, ерзая на шершавых досках и стараясь устроиться поудобнее.
Правда, эта маленькая неприятность была совсем не такой уж маленькой теперь мы оказались отрезанными от внешнего мира: беспорядки в его столицах, войны, спортивные рекорды, "последние известия" - все, к чему привыкло ухо цивилизованного человека, было нам теперь недоступно.
- Что ж, впредь будем внимательнее,- сказал брат.- И вот еще что: если тебе не лень, если у тебя есть бумага, заведи, пожалуйста, дневник. Все-таки так полагается у путешественников!..
Я только что, как последний болван, провалился на вступительных экзаменах в университет и был полон желания попытать счастья в следующем году, из-за чего... и потому... Одним словом, я показал Лоту описание острова.
"ЛОТУ ПОНРАВИЛОСЬ СРАВНЕНИЕ "КЛОК МЫЛЬНОЙ ПЕНЫ".
До вечера занимались не помню чем. Потом улеглись у воды. Опять садилось солнце. За время наших разговоров оно все ниже валилось к горизонту. Рядом лежит наша собака и умными глазами разглядывает закат. Глаза у нее в этот момент золотистые, глубокие, в них успокоились чертики, уставшие за день. Лот, будто прочитав мои мысли, позвал ее:
- Чапа!
И та посмотрела на него, и в глазах ее был ленивый вопрос: "Ну что?" и ленивая просьба: "Не мешай".
Лишь только мы улеглись спать, конечно же она начала выть. Как и в прошлую ночь, Лот поднимался и ходил привязывать ее подальше. Но она все-таки выла и мешала нам спать. За нее мы не боялись - попробуй-ка тронь такую, ростом с теленка! Пока она была маленькой, мы, честно говоря, побаивались.
А теперь ей семь месяцев, здоровенная псина. В пересчете на человеческий возраст, считая год за пять, ей, в общем... Не так уж, в общем, и много, конечно,- четыре года... Но все-таки... все-таки уже большая!
В вытье Чапы появились жутковатые нотки. И вот, наконец, она залаяла.
- Так...- сказал Лот, приподнимаясь на локте. - Пошли!
Мы тихонько вылезли, прихватили фонари и подводные ружья и двинулись на лай. Хрупкий ракушечник предательски трещал и лопался под ногами. Лот шепнул:
- Окружай!
Я пошел вправо, вдоль берега, он влево. Я шел и прикидывал: сейчас я включу фонарь. А если это человек? А если не человек? Я если я включу фонарь, а он - тот - меня?.. Я прислушался: ничего. Метрах в пятнадцати от меня лает собака. Нельзя разве этой дуре лаять потише?! Я сделал еще шаг. Под ногами хлюпнуло. Вода? Но откуда тут вода? Я повернулся и, стараясь не шуметь, пошел от воды. И тут сквозь лай услышал шорох: кто-то осторожно крался по ракушечнику. Тогда я щелкнул выключателем фонаря: напротив меня стоял Лот с ружьем в руках.
- Лот! - успел крикнуть я, прежде чем он ослепил меня своим фонарем.-Это я!
- Вижу,- ответил Лот.- Я тебе сказал, чтобы ты куда шел? Чтобы ты вправо шел! А ты? Ты куда полез, болван?
- Наверное, я сбился...- ответил я.
- Сбился! - передразнил Лот.- Иди домой, нет тут никого!
Мы пошарили фонарями по берегу. И после этого вернулись в палатку. Лот принялся ворочаться и бормотать:
- К черту, еще перестреляем друг друга! Пусть воет сколько влезет!
Чапа, словно услышав его слова, выть перестала.
А наутро в моем дневнике появилась запись:
"ПРОПАЛА ЧАПА. МЫ ЕЕ ИСКАЛИ И ОБЛАЗИЛИ ВЕСЬ ОСТРОВ. СОБАКИ НИГДЕ НЕТ. У МАЯКА..."
Далее запись размашистая и непонятная.
Утром мы увидели, что возле столбика, врытого в ракушечник, Чапы нет, лишь болтается ее веревочка.
Пропала наша добрая, умная Чапа, собака с золотыми глазами, сучка из породы сенбернаров. Мы обшарили весь остров, заглянули в каждую дыру, в щели между камнями, где жили кролики, но без результата.
Нестерпимо палило солнце. На небе не было ни единого облачка. Погода второй день стояла ясная.
Была видна буровая, откуда к острову несло тонкую пленку мазута. Было-солнце, море, буровая, был остров... А собаки не было. Если у кого-нибудь пропадала собака, думаю, он меня поймет. Если пропадает кошка, почему-то всегда есть надежда, что она отыщется. А вот собака... С собакой этой надежды почему-то нет. Чтобы представить всю степень нашего с братом отчаяния, достаточно вспомнить остров: миля площади, маяк и хибара. Связи с материком нет, и до него двадцать миль. "Двадцать" - это только легко произносится - двадцать. На самом деле это очень много! Материк не видно даже в хорошую погоду, потому что берег его плоский, как тарелка. И лишь где-то далеко есть на нем горы, скрытые от глаз белесым маревом горизонта.
После тоскливого завтрака мы сели в лодку, и ее потащило течением в сторону маяка, под скалу, туда, где крутилась вода. Чапы мы не нашли. А потом, когда мы сидели у потухшего костра, я перевернул канистру с водой, и драгоценная влага вылилась на землю. Мы заметили это не сразу, и вода вылилась без остатка.
Была у нас и вторая канистра с водой, но Лот вдруг заругался и дал мне подзатыльник.
"ПОСЛЕ БЕЗРЕЗУЛЬТАТНОЙ ПРОГУЛКИ ПО ОСТРОВУ ЛОТ СПРОСИЛ, ЗАМЕТИЛ ЛИ Я, ЧТОБЫ МАЯК ПОДАВАЛ ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ? Я ОТВЕТИЛ, ЧТО НЕТ. ТОГДА ОН СКАЗАЛ: ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА МАЯК И ДЛЯ ЧЕГО ОН ТУТ ПОСТАВЛЕН, ЕСЛИ НЕ РАБОТАЕТ?.. БАТАРЕИ МАЯКА РАЗРЯЖЕНЫ.