Но вот поселилась у деда военфельдшер Галя. Лет двадцать ей было тогда. Военная форма с узенькими погонами шла ей. И хромовые сапоги сидели на ногах ладно, и суконная пилотка красиво лежала на голове. Лицо девушки было непримечательным — обыкновенное, чуточку продолговатое. Глаза были серые, то насмешливые, то задумчивые. Брови чуть-чуть виднелись — редкие и светлые.
И к деду солдаты стали ходить реже: смущала Галя. Во-первых, она была здесь единственной девушкой, а во-вторых, не простой девушкой, а офицером.
Возможно, Владимир и не познакомился бы близко с Галей, если бы не стычка с бандеровцами, во время которой был ранен маленький солдат Карпов. Как его ранило, непонятно было. И перестрелки-то особой не случилось. Бандеровцы огрызнулись несколькими очередями из автоматов и скрылись в лесу.
В деревушку добирались на попутной машине. Сидоров держал Карпова на руках. Осунувшийся, с закрытыми глазами, раненый жалобно стонал, особенно когда машину подбрасывало на ухабах.
Вечером, перед отправкой в госпиталь, Галя еще раз промыла Карпову рану, сделала перевязку. Кажется, боль утихла, потому что Карпов успокоился. Он лежал на носилках, закрытый плащ-палаткой до подбородка, и не открывал глаз. На землистых щеках выступила рыжая щетина, сразу состарившая Карпова на несколько лет.
Галя отозвала Бессонова в сторону и печально сказала:
— Не выживет. Самая опасная рана — в живот.
И Владимиру стало до слез жаль товарища. Только вчера Карпов был весел, показывал фотографию своей матери, рассказывал о ней.
Когда машина тронулась, Сидоров смахнул слезу и ушел в избу. Дед неподвижно сидел на завалинке, опершись подбородком о бодог, и провожал машину до поворота слезящимся взглядом.
Владимир остался с Галей. Но поговорить не удалось: появился Сидоров, и Галя ушла. Ефрейтор нес гитару на плече, как лопату. Сев рядом с сержантом, он опустил гитару на землю и сказал:
— Убегу я, сержант.
— Не убежишь.
— Ей-богу, убегу. Опостылела такая жизнь. Пойду искать батальон.
— Не пойдешь. И прекрати болтовню. Мы все не прочь вернуться в батальон. Но мы здесь нужнее.
Сидоров промолчал и, неожиданно вскочив, замахнулся гитарой, намереваясь разнести ее об угол амбара. Владимир удержал его.
…А сегодня Николай хвастал: цела та гитара, сквозь огонь и воду пронес ее, но сохранил.
Как тогда все было просто и ясно, ничего не терзало. И как все повернулось! Заснул Владимир лишь под утро.
В редакцию пришло письмо. За день почтальон приносит их пачками, но это для Бессонова было особое письмо: оно касалось фронтового друга — мастера цеха шасси тракторного завода Николая Сидорова. Владимир заколебался: не передать ли его другому? Но отказаться от письма, значит проявить малодушие. Да и каждый потом может сказать, что Бессонов побоялся испортить приятельские отношения.
Но Галя… Не подумает ли она, будто он, Владимир Бессонов, вспомнил старую обиду и мстит? «Какие, однако, глупости лезут в голову!» — рассердился Владимир.
Через полчаса он уехал на тракторный завод.
Без особого труда Бессонову удалось установить полную правдивость письма. На участке сложилась такая обстановка, когда даже постороннему человеку ясно: надо убрать мастера Сидорова.
Владимир дождался конца смены и вышел из завода вместе с Николаем. Сегодня Сидоров сильнее обычного припадал на больную ногу, ссутулился.
Шли молча. Владимир намеренно не начинал разговора первым. Когда Бессонов появился на участке, Николай не отставал от него ни на шаг. Владимир сказал ему:
— Слушай, Николай, лучше уйди, а то при тебе говорить о тебе неудобно.
— Ерунда! — сверкнул глазами Сидоров. — Все удобно. Хочу послушать, а народ у нас не пугливый — в глаза правду скажет.
— Нервы хочешь пощекотать? — усмехнулся Бессонов.
— Нет, — покачал головой Сидоров. — Хочу самолично убедиться, окончательно ли я провалился. Все-таки хочется знать для будущего.
Рабочие действительно не стеснялись присутствия мастера. Они говорили о беспорядках.
— Ты у нас, Николай Васильевич, который год работаешь? Второй? А я уже здесь давно, — сказал пожилой рабочий. — Что же это теперь на нашем участке получается? Поставили себе предел — выполнить программу на сто процентов и точка.