— Вообще, конечно, нехорошо получилось, — сознался он. — Только вы, товарищ, немного опоздали. Мы тут недавно собрали металлолом, накупили подарков, сколотили агитбригаду, и дня три назад она выехала в Степной совхоз.
— Тогда порядок! — повеселел Андрей.
— Еще у нас кое-кто обещал, — задумчиво проговорил Иван, поглядывая на девушку. — А что, Машенька, не сходить ли нам с товарищем…
— Синиловым, — подсказал Андрей.
— С товарищем Синиловым к Котову? А? Мы-то ему уже надоели, а новый товарищ, может, и проймет его.
Машенька не возражала, и втроем они направились в завком. В кабинете у Зиновия Андрей прежде всего увидел Семена. Зиновий был чем-то рассержен. «Спорили, конечно», — догадался Андрей.
Иван выступил вперед:
— Вот товарищ с целины…
— С целины, — усмехнулся Зиновий, — больничной только. Ты что, Андрей, сюда мутить людей пришел? — спросил он начальственным тоном. Иван заморгал глазами, уставился на Андрея.
— Встреча состоялась! — засмеялся Семен. — Да они, милый друг, — обратился ом к Ивану, — еще в больнице надоели друг другу.
— Это к делу не относится! — насупился Зиновий. — Что хотите от меня?
— Обещанного для целинников, — сказал Иван.
— Я никому ничего не обещал. Это, во-первых.
— Но…
— Обещал заместитель, с него и спрашивайте, пусть раскошеливается, если богат. У меня лишних денег нет, ни своих, ни завкомовских. Это во-вторых.
— А как же на других заводах делают? — вмешалась Машенька, сердито насупив брови.
— Это их дело. У меня есть статьи расхода. Мне что утвердили, тем я и распоряжаюсь.
— Правильно, Зиновий! — сказал Колечкин. Котов гневно сверкнул глазами в сторону шофера и металлическим голосом произнес:
— Нету денег.
Иван безнадежно вздохнул: вот всегда так. Он и Машенька собрались уходить. Андрей разозлился. «Не я буду, если не дойму этого бюрократа», — со злостью подумал он и сел возле стола, за которым важно восседал Зиновий Котов, председатель завкома, бывший сосед по койке.
— Садитесь, ребята, — пригласил всех Андрей. — Закрой, Семен, дверь, чтоб никто сюда не зашел.
— Что ты хочешь делать? — встревожился Котов. — Ты чего распоряжаешься в чужом кабинете?
— Видишь ли, Зиновий… — начал Андрей, чувствуя удивительное спокойствие.
— Петрович, — подсказал Котов.
— Видишь ли в чем дело, Зиновий Петрович, — упрямо повторил Андрей, — выгнать тебя из завкома — у нас нет полномочий. Но совести у тебя, по-моему, немного осталось.
— Браво! — мотнул головой Семен, удобнее усаживаясь на диван. — Браво, Андрей!
— Вот я и думаю проверить, сколько осталось в тебе этой совести, и воспользоваться этим. Только просьба: ни на смету, ни на инструкции не ссылайся. Не поможет. И еще: если откажешься выполнить обещание…
— Да не давал я его! — взмолился Зиновий.
— Неважно. Заместитель давал — все равно завком, твоя правая рука. Так вот, если откажешься, я отсюда прямым ходом иду в редакцию и расскажу, какой ты есть бюрократ. И не поздоровится. Имей в виду. На всю область осмеют, уж за это я тебе ручаюсь головой.
Сдался, нечем было крыть.
На улице Семен, не скрывая удивления, заявил:
— Ей-богу, ты мне нравишься. Мне такие товарищи нужны Откуда, скажи на милость, у тебя такая хватка? Мертвая!
— Старинку вспомнил, — улыбнулся Андрей.
Было это в совхозе месяца два спустя после его создания. Суетни и неразберихи тогда хватало: люди разные, совхоз только начинал жить. Комитет комсомола лишь организовался — ребята еще не привыкли друг к другу. И вот решили на комитете: одно из четырех отделений совхоза сделать целиком молодежным. Директор отмахнулся: некогда, обождите. Побежали к парторгу: он тоже закрутился не меньше директора. Не помог. А тут еще секретарь комитета заболел: грипп свалил. Все заботы легли на Андреевы плечи — был он заместителем секретаря. Дуся губу закусила, словно бы оказать хотела: «Как же так, ребята, неужели отступим от своего?» И сманила Андрея одним планом. Синилов было отбрыкиваться стал, она прищурилась презрительно: «Эх, ты…» Согласился. Пошел к директору, напросился на прием. Тот принял. А с Андреем прибыли все члены бюро, расселись.
— Ну, что ж, товарищи, — сказал Андрей, волнуясь, — заседание комитета комсомола считаю открытым. На повестке дня один вопрос…
Директор на дыбы поднялся, зашумел, но видит — проиграно его дело. Кричи не кричи, а комсомольцев не переспоришь. Махнул рукой:
— Ладно. Выкладывайте.
Потом жал ребятам руки, благодарил. Чуть позднее на районном партийном активе похвастал: вот, мол, какие у меня комсомольцы. Орлы! С тех пор комитет комсомола Степного считался в районе самым боевым, напористым. После этого случая ребята как-то сблизились между собой, силу свою почувствовали, уверенность обрели.