— Послушайте, старшина, — сказал Вандышев, когда танкист кончил. — По ту сторону дороги должен быть кавэскадрон. Найдите его, — и Вахтомову: — Командиром у них какой-то анархист. Увидел, что здесь порохом пахнет, увел эскадрон за дорогу и отсиживается.
— Выполняйте, старшина! — кивнул головой Вахтомов.
Старшина убежал. А вскоре прибыл Анжеров. Батальон расположился у западного подножия высотки.
Штаб прорыва приступил к работе.
Вахтомов служил в армии четвертый год. На финской в боях за Выборг был ранен.. Накануне Отечественной войны их танковую бригаду перебросили в Белоруссию, западнее Белостока. Боевое крещение бригада приняла в первый же день войны, неделю назад. Вахтомов никогда не думал, что под его командованием вдруг окажется около двух полков, впитавших в себя почти все рода войск, исключая разве только летчиков. И по тому, как он, Вахтомов, поступит, какое примет решение, зависело главное — тысячи жизней. И эта мысль особенно остро тревожила его, обременяла неопытные плечи безмерной тяжестью. Одно дело — согласиться быть командующим группой прорыва, а другое — оправдать надежды тех, кто доверил ему это.
Надо было наверняка и малой кровью совершить прорыв.
Ждет майор Вандышев, беспрерывно дымя махоркой и щуря добрые серые глаза.
Ждет капитан Анжеров, по привычке покусывая нижнюю губу и заложив большой палец левой руки за портупею.
Ждет капитан Рокотов, командир связистов, с раскосыми глазами и жесткой щеткой черных волос. Лоб его перебинтован, и с левой стороны повязка набрякла кровью.
Ждут другие командиры, явившиеся в распоряжение штаба прорыва после рейда по лесу бойцов старшины Ласточкина.
Ждет старшина Ласточкин, лежащий на животе чуть в отдалении. Он покусывает травинку и не спускает влюбленного взгляда с хмурого, сосредоточенного лица Вахтомова.
Общее молчание прервало появление кавалериста с молодцеватой выправкой. Он изящно взял под козырек, звякнул шпорами и отрекомендовался:
— Командир кавалерийского эскадрона Сенькин явился!
Резко опустил руку и встретился с тяжелым, осуждающим взглядом Вахтомова. Переступил с ноги на ногу и положил руку на эфес шашки.
Три раза посылали за ним старшину Ласточкина и вот лишь на четвертый раз явился.
— Вы что ж, товарищ Сенькин, дисциплины не знаете? — хмуро спросил Вандышев, в глинистой земле бруствера, гася папироску.
— Я подчиняюсь своим командирам, — ответил Сенькин.
— Где они? — не унимался майор.
Сенькин пожал плечами.
— Так вот, товарищ комэск, ваш эскадрон передается батальону Рокотова, — кивнул в сторону связиста Вахтомов. — Присаживайтесь.
— Я не знаю никакого Рокотова, не знаю и вас. У меня своя задача.
Вахтомов, до этого сидевший на бруствере, медленно поднялся, играя желваками, сурово свел у переносья черные брови.
— Вы отказываетесь подчиняться нашим приказам? — раздельно проговорил он.
— Чьим?
— Штаба прорыва.
— Я буду прорываться самостоятельно.
— Не позволим. Вы погубите людей. Будете прорываться под нашим командованием!
— Нет! Я сам, — выдохнул Сенькин, и по лицу его пошли красные пятна.
Вахтомов тихо и властно произнес:
— Ваше оружие!
Кавалерист отступил назад, в бешенстве округлил глаза, а рука потянулась к кобуре.
— Не выйдет! — прохрипел он.
Но пистолет вытащить Сенькин не успел. Анжеров опередил его.
— Именем революции! — и выпустил в Сенькина обойму из своего маузера. Сенькин схватился за грудь, медленно согнулся и рухнул в ноги Вахтомова.
— Убрать! — приказал Вахтомов старшине. Несколько бойцов уволокли Сенькина вниз. Вахтомов послал старшину к кавалеристам, приказал вызвать заместителя комэска и снова уселся на бруствер.
— Будем прорываться двумя колоннами, — начал он глухо, — севернее и южнее шоссе. Командиром северной колонны назначаю капитана Анжерова, южной — капитана Рокотова. Обе колонны после прорыва соединяются в двадцати километрах от речки, возле этого хутора. Запишите, товарищи командиры, название хутора. Каждой колонне до 18.00 произвести разведку и доложить о результатах. Сверьте часы, товарищи командиры. Сейчас 15 часов 22 минуты. Прорыв начнем в 24.00. Сигнал — две красные и одна зеленая ракеты. Сигнал дублируется с интервалом в три минуты. Вопросы?
— У нас около сотни машин. Как быть с ними? — спросил рыжий, со шрамом на щеке интендант.
— А что машины? — отозвался майор. — Бросить! Привести в негодность и бросить!
— Еще вопросы? — Вахтомов обвел всех взглядом. Вопросов не было. Вахтомов встал. Поднялись все.