Один голос был повышен и рассержен: «Дурак! Идиот! Это был англичанин. Мы ищем его. Я мог бы тебя застрелить! '' Берзин в ярости бросился в ночь.
«Глеб, мальчик ничего не мог с собой поделать. Британец умен, как змея. Спокойный мягкий голос Юсковича охладил больше, чем гнев Берзина.
С крыльца снова закричал генерал Берзин. «Саша! Коля! Проклятый англичанин где-то здесь. Ты видишь его? Коля! Саша! '' Он как будто звал пару охотничьих собак.
Из-за периметра раздался голос. «Он не может выбраться, товарищ генерал. Мы его убьем ».
«Во имя Иисуса, не делайте этого!» - Юскович, даже подняв голос, говорил спокойно. «Мы хотим его живым. Это важно ».
Почему? - подумал Бонд, сильнее прижимаясь к стене, словно пытаясь стать частью конструкции здания.
«Мы возьмем его живым, товарищ генерал. Не беспокойся. Он не может выбраться отсюда. Место запечатано наглухо ».
Кто-то ближе рассмеялся.
«Если они его потеряют, я их всех их выпороть. Это был тяжелый день для России, когда они покончили с наказанием кнутом ». Бонд поморщился от варварства Берзина. Кнут был непревзойденным орудием для порки, даже хуже, чем старая британская девятихвостая кошка. Он подумал, что видел один в каком-то скандинавском музее, подумал он, - плеть кожаных ремешков, скрученных острыми кусочками проволоки. На секунду его разум наполнился текущей кровью.
«Успокойся, Глеб. Это будет. Все будет пойманы. Юскович заговорил, как будто рассказывая сказку ребенку, который не мог уснуть. Бонд слышал все - о "Скампах" и "Козлах отпущения", затопленных контейнерах и тральщике, все приготовлениях в Баку и в Иране. Пункт сбора, Ми-10 и последний ужас, если силы коалиции сбросили хотя бы одну бомбу в пределах иракской границы. Слушая, он думал, что его кости превратятся в сосульки из его крови. Он думал об огромной пустоши, над которой пронесется ядерный ураган, и знал, что на картине изображен будующий мир.
"А что будет дальше. - спросил раздраженный Берзин. «Но что можно сделать с немедленным ответным ударом межконтинентальных баллистических ракет Соединенных Штатов? Так называемый ответный удар?
Юскович засмеялся в темноте, как будто Берзин рассказал ему анекдот. «Мне не стоит беспокоиться об этом. В тот момент, когда ракеты полетят, мы вставляем им в колеса еще одну спицу. Да, конечно, время может пойти не так. Ирак вполне может выдержать ядерный удар. Это может занять у нас двадцать четыре часа, все зависит от времени их атаки, если она наступит. Но я обещаю тебе, старый друг Глеб, если они не нанесут вреда Европе и всей России за это время, Вашингтона больше не будет »..
Двое офицеров продолжали разговаривать еще пять минут, затем Юскович нетерпеливо сказал, что с Бондом или без него им придется продолжить запись. «Завтра мы должны уехать. Придется идти дальше. Я хочу, чтобы признание Воронцова было записано, и весь этот проект был завершен сегодня вечером. Я скажу этому человеку, Клайву ''. И луч света снова прорезал снег.
Бонд ждал в темноте, его разум был поглощен смертью. Он снова начал двигаться, все еще крепко прижимаясь спиной к стене. Если бы ему пришлось убить или умереть здесь, в мраке, он сделал бы все возможное, чтобы передать какое-то сообщение.
Ближе к дальнему концу он мог теперь видеть форму стены и крыши, низкие, крыша наклонная под острым углом, и все это выступало из самого здания, как надворная постройка или бункер.
Ему потребовалось почти пять минут, чтобы добраться до неё - деревянная стена, которая была немного выше его, там, где она соединялась с главным зданием, склон резко обрывался, так что она едва доходила до его шеи на внешней границе.
Она была сделана из бревен, и в стене на самом высоком конце, рядом с тем местом, где он стоял, была дверь. Он попытался открыть дверь, и она слегка поддалась. Потом он понял, что она не заперта, а застыла на месте. Он уперся в нее плечом и толкнул, вкладывая весь свой вес в толчок. Она издала громкий скрип, и он замер, его сердце колотилось, беспокоясь о том, что шум дошел до ищущих, которые, казалось, подметали внешние края периметра. В конце концов они двинутся внутрь, и они будут окружать его и поймают. И снова ему в голову пришла заброшенная, продуваемая ветрами пустошь, и он снова двинулся вперед. На этот раз дверь распахнулась внутрь.
Это был склад для хранения дров. Он чувствовал запах коры, а также смолы, которая использовалась для обеспечения водонепроницаемости склада. Под кожаной нашивкой на левом плече он держал фонарик. Расстегнув молнию на куртке, он нашел шов и разорвал его, вытащив крошечный фонарик и зажал его между большим и указательным пальцами в перчатке.