«А теперь, - она с трудом переводила дух, - вы хотели со мной поговорить. Официально, ты сказал, что да?
«Я должен спросить вас, чем вы занимаетесь в Лондоне».
Ее брови изогнулись всего на миллисекунду, на мгновение подергиваясь. «Я думала, что теперь мы все вместе, Джеймс. ЕС против всего остального мира. Границы почти уничтожены ».
«В нашем мире, как вам хорошо известно, мадемуазель Адоре, не было отменено никаких границ».
«Стефани». Она посмотрела на него через широкий бокал с шампанским, который быстро рассеивал пузыри. «Пожалуйста, Стефани».
'Хорошо. Стефани. Для таких людей, как мы, не были отменены границы ».
«А какое у нас дело, Джеймс?»
«Ваша разведка находится за пределами границ Франции. Моя цель защита корлевства; безопасность Великобритании ».
«Вы можете это доказать?»
- Конечно. - Он залез в пиджак и достал отличную ксиву, предоставленную Скривенером, в которой говорилось, что он был офицером службы безопасности при Министерстве внутренних дел.
'А я? Можете ли вы доказать это обо мне? Она поиграла с ним, разделив два коротких вопроса, опустив рот на стакан и погрузив в жидкость свой восхитительный розовый язык.
«Да, если ты настаиваешь, я могу доказать это, хотя вечер получился бы не очень интересным. Вам придется сидеть в неудобной комнате ожидания, пока какой-нибудь дотошный дежурный офицер просматривает файлы. Лично я предпочитаю ужин, но. . . ’
"Вы знаете какие-нибудь милые маленькие французские заведения?"
'Может быть.'
«Возможно, после того, как мы увидим моё дело».
Бонд покачал головой. «Даже не думай об этом. Не было бы времени для этого. Даже если вы собирались пообедать завтра. Позвольте мне рассказать вам то, что я знаю. Ваше настоящее имя - Стефани Энни Адоре; вы являетесь сотрудником Direction Général de Securité Extérieur. Вы были на действительной службе в Москве и Бейруте; В настоящее время вы прикреплены к советской секции в Ла Писин. Вам тридцать три года, и у вас своя квартира над табачным магазином на рю де Бюси. Вы живете одна, а в прошлом году с июня по октябрь у вас был любовник, который работал в посольстве Германии - мы подозреваем, что это была работа, но я даже не собираюсь спрашивать. Достаточно?'
«Очень хорошо, и между нами, нет, не получилось. Было весело и очень грустно, когда все закончилось ''. Она снова сунула язык в шампанское и отпила его. «У вас очень хорошие люди. Мы были очень осторожны. Не думаю, что даже мой собственный офис знал об этом ».
«У нас был кое кто в посольстве. Ваш друг был болтлив. Он слишком много говорил. Бонду показалось, что его голос звучит немного самодовольно, и он почти сразу же пожалел об этом, когда уловил на мгновение намек на боль в ее глазах.
«Вы убедили меня». Она не смотрела на него. «Вы хотите знать, почему я здесь? Что я делаю в твоем уродливом городе? Лондон так чужд парижанке, знаете ли вы об этом?
«Нетрудно догадаться. Итак, Стефани, почему ты здесь?
«Потому что ты здесь».
'Какое это имеет значение?'
«Имея в виду разведчиков, которым было предложено приехать в Лондон под псевдонимом, остаться на одну ночь и посмотреть, поймет ли это кто-нибудь. Это похоже на небольшой тест. Вот. - Она открыла сумочку, извлекла карточку размером четыре на три и положила на стол рядом с его стаканом.
На ней был логотип DGSE вверху и короткая надпись на французском и английском языках о том, что мадемуазель Стефани Адоре имела звание майора вышеуказанной службы и путешествовала без какого-либо разрешения под именем Шарлотта Иронда. Внизу было два вопроса, которые нужно было задать и подписать сотрудником британской разведки или службы безопасности. Во-первых, если бы мадемуазель Адоре была обнаружена как сотрудник разведывательной службы другой страны ЕС сразу по прибытии в эту страну. Во-вторых, обращался ли к ней какой-либо сотрудник разведки или службы безопасности этой страны. Под строкой, требующей даты и подписи, была небольшая пометка, в которой говорилось, что, по сути, это было частью обычных тренировок, проводимых DGSE во всех других странах-членах Европейского сообщества.
Бонд старался не выглядеть ни рассерженным, ни шокированным. Внутри он кипел от предположения, что французы испытывали подобным образом услуги другой страны. Его ярость вернется к М., а оттуда он будет давить на премьер-министра, который, в свою очередь, устроит веселый ад в Париже или, может быть, в Брюсселе.