Когда они подъехали к выходу, они были в движении, и генерал-полковник с удивлением услышал, как рядом с ним зазвенел сотовый телефон. Он поднял трубку и ответил.
«Мечаев».
«Товарищ генерал-полковник, - голос был низким и настойчивым, - произошли некоторые тревожные события, связанные с документами, которые вы везёте председателю. Это Рючев ». Полковник Рючев был одним из помощников генерал-полковника. «Сейчас мы едем за вами из Ясенево, и я с уважением прошу вас остановиться перед въездом, чтобы мы могли вас догнать».
«Должен ли я остановиться?» Генерал-полковник посмотрел на движение, которое, хотя и не было плотным по западным стандартам, было умеренно густым.
«Думаю, товарищ, было бы лучше, если бы мы не выглядели немного глупо».
'Очень хорошо. Как далеко ты от меня? »
«Около пяти минут езды, товарищ генерал-полковник».
«Я сейчас остановлюсь». Он наклонился вперед и похлопал своего водителя по плечу, приказывая ему выехать на полосу с медленным движением, а затем вообще съехать с дороги. «Сверните перед выездом на Бабушкин. К нам присоединится еще одна машина », - сказал он.
Водитель кивнул, подал знак и начал движение. Через пару минут он остановился и огляделся. Генерал-полковник даже не заметил подъехавшего за ним потрепанного старого Зила, но водитель увидел его и улыбнулся.
«Чему ты улыбаешься?» - рявкнул генерал-полковник, увидев улыбающееся круглое гладкое лицо водителя.
Увидев пистолет, направленный на него, Мечаев понял, что был слишком занят, чтобы заметить, что это не шутка. Он почти никогда не обращал внимания на нижних чинов, которые его возили охраняли или заботились о его необходимых мелких нуждах. Когда он закрывал лицо рукой, как будто чтобы отразить удар, он также подумал про себя, что наверно это не был голос Рючева по телефону.
Лицо Мечаева было полностью разорвано двумя крупнокалиберными пулями с полым острием.
Позже, когда началось расследование, никто не явился, чтобы сообщить, что водитель КГБ в форме вышел из служебной машины и сел в сильно помятый, старинный Зил.
В семь пятнадцать дежурный на площади Дзержинского номер два ответил на телефонный звонок, который впоследствии был записан и доставлен в гостиницу «Космос» на проспекте Мира. Неизвестный голос просто сообщил ему местонахождение машины генерал-полковника Мечаева, а затем сказал: «Чаши-Правосудия осуществили казнь».
7
ЧЕТЫРЕ СТЕНЫ
Их самолет приземлился за несколько минут до восьми сорок пять по местному времени в центральном военном аэропорту Москвы. Скривнер предоставил им обоим британские бумаги. Бонд был Джеймсом Беттериджем, управляющим директором фирмы, которая занималась сельскохозяйственной техникой, а Пит Натковиц одним росчерком пера стал Питером Ньюманом, бухгалтером.
Как только они были припаркованы с остановленными двигателями в дальнем углу объекта, в стороне от административных зданий, две машины выехали в сопровождении фургона для технического обслуживания, остановившись у ступенек, которые были доставлены на место российским наземным экипажем. Одной из машин был длинный черный «линкольн» с тонированными стеклами и большими зимними шинами.
Двое мужчин в штатском первыми вошли в самолет, улыбаясь и кивая, приближаясь к Натковицу и Бонду с обнадеживающими жестами.
На английском они попросили паспорта, в которых быстро проштамповали въездные визы. «Когда будете готовы, пожалуйста, спускайся прямо к« Линкольну », - кивнул Бонду один из мужчин. 'Он ждет вас. О, и наденьте перчатки и парку. Не оставляйте кожу открытой. Это очень похоже на русскую зиму ». Еще одна широкая улыбка и радостный кивок.
Они спустились по ступенькам и направились, закутанные в тяжелые парки, к длинному, удобному на вид Линкольну, кристаллы льда хрустели под их муклуками.
В темноте их, казалось, окружал снег, искрящийся в свете машин или горбящийся высокими грязными берегами по обе стороны от вырубленных вырубок, чтобы сделать дороги и взлетно-посадочные полосы доступными. Когда они подошли к машине, из передней части машины спустился водитель в мягкой набивке и меховой шапке, закинул их две дорожные сумки в багажник и сделал торопливые жесты в сторону задней пассажирской двери.
Жар в задней части машины обрушился на них, как влажный фронт, внезапно появившийся в результате какой-то необычной зимней погоды.