«Ну, мы этого не хотим», - взорвался президент. «Если мы сделаем малейшее действие, которое можно интерпретировать как антиамериканский шаг, мы потеряем помощь, которую я хотел бы получить из Вашингтона».
Степаков был старым помощником власти в Кремле. Он видел, как могущественные люди приходили и уходили. Там были дни, когда в молодости он даже участвовал в одном дворцовом перевороте - в то печальное время, когда бедный старый Брежнев, все еще титулованный глава Советской Империи, смущал всех вокруг себя, когда он впадал в гериатрическую дряхлость и ему приходилось быть руководимым, кто работал с ним как кукловоды.
Раньше его ругали и критиковали. Степаков закрыл свой разум от гнева товарища президента, вычленив только те сведения, которые могли просто требовать внятного ответа. Люди у власти держатся, но всегда есть предел.
Так что Борис Степаков переждал бурю и, когда она наконец утихла, заговорил, дав президенту ясную и лаконичную картину того, как он видит «Чаши Правосудия» и как в конечном итоге следует разобраться с этим вопросом.
«Борис, ты должен был мне сразу сказать. Мы могли сэкономить время. Позвольте мне сейчас позвонить в Кировоград. . . ’
'Нет, пожалуйста. Вы, наверное, понимаете, как это должно оставаться закрыто для всех. Лучше я получу ваши срочные приказы в письменной форме. Затем я лично представлю их генералу Берзину. Это действительно самый безопасный способ ».
Таким образом, в абсолютном уединении кабинета президента, куда никакие электронные устройства не могли проникнуть, Борис Иванович Степаков продиктовал распоряжение, которое подписал президент.
Было уже поздно. Степакову нужно было поспать. Он поехал обратно на дачу. Если они уйдут достаточно рано утром, он сможет передать приказ генералу спецназа Берзину к обеду и будет ожидать, что операция будет развиваться быстро в течение следующей ночи. Он считал, что дела идут очень хорошо.
За несколько дней, проведенных вместе, Нина Бибикова стала почти женой Джеймса Бонда. Днем они работали бок о бок в мастерской, ели в столовой, которая напоминала старую монастырскую трапезную, каждый полдень и вечером после окончания работы. Чаще всего они делили часть одного из длинных вымытых столов с Питом Натковицем и их проводником с первого утра, Наташей, блондинкой с такими длинными ногами, которые, казалось, доходили до ее пупка.
Наташа не поделилась с ними своей фамилией, но Бонду не нужно было обладать суперинтеллектом, чтобы понять, что она и Пит Натковиц становятся «парой». Он надеялся, что Натковиц знает, что он задумал, и тут же отбросил эту мысль. Любой офицер Моссада, особенно с опытом Натковица, знал, что делал.
Еда, которую им подавали в столовой, была выше среднего, учитывая, что они были заперты в непроходимых лесах, окруженных снегом и льдом. Фирменным блюдом было особенно хорошее тушеное мясо из овощей и оленины, которое оставалось аппетитным в первые два приема пищи. Но диета была дополнена копченой рыбой, большим количеством черного хлеба и большим количеством кваса, популярного домашнего пива у фермеров и крестьян.
Каждую ночь Нина и Бонд возвращались в свою комнату, принимали душ и тайно обсуждали наблюдения, сделанные в течение дня. В эту, третью ночь, они рухнули в постель около девяти часов и сразу заснули, хотя Нина позже разбудила Бонда и начала делать то, на чем многие жены подводили черту. Они снова ушли, счастливые и насыщенные, в сон, не населенный призраками Собибора.
Бонд, вздрогнув, проснулся, его рука вытянулась, чтобы схватить запястье того, кто крепко прижал ладонь к его рту. Он не сопротивлялся, но вывернул запястье и применил бы более быструю и сокрушительную боль, если бы не осознавал, что Наташа пытается его бесшумно разбудить.