Однажды, лениво возясь на новой, нелюбимой, работе, уже дав "добро" на дальнейшую эксплуатацию "американских горок" на очередной детской площадке, уже получив, что полагается в карман, и, как полагается, покраснев до ушей, уже все это добросовестно и уныло сварганив, М3К почувствовал вдруг у себя на плече чью-то железную руку. "Все, - мелькнуло в одеревеневших от страха мозгах, - застукали! Взяли с поличным. На месте преступления. Денежку только что в карман. Тепленькая! А! Номер и серия записаны! Все. Пропал... Надо поднять руки вверх. Нет, не надо...: - так сумбурно, впрочем, соответственно экстремальным обстоятельствам, он думал, не забыв помянуть мимоходом тестя аж самым верхним "до", самым-самым, мать его, верхним. Все-таки надо было оборачиваться, не то как бы тот приятель за спиной не уснул. И М3К - куда же деваться? - стал, подобно роботу, медленно разворачиваться вокруг своей оси и, развернувшись, неожиданно обнаружил напротив себя старого товарища, сокурсника по консерватории, который, не подозревая о страхах, обуявших душу М3К, улыбаясь, предлагал ему крепкое рукопожатие. М3К принял предлагаемое, помассировал сердце, перевёл дух и изобразил на лице подобие улыбки. Через некоторое время эти двое сидели в пивнушке, пили прокисшее пиво, и М3К рассказывал свою житуху старому другу, пристроившему между ног громоздкий футляр с контрабасом, мешавший, между прочим, полноценно пить пиво. Друг слушал внимательно, с доброй мягкой улыбкой, и внезапно как с цепи сорвался, видимо, начало действовать прокисшее пиво.
- Понятно, - с не совсем понятной, еле сдерживаемой яростью произнес друг. - Из-за этого надо было заканчивать консерваторию! Ты предал наши студенческие годы! Вспомни, вспомни, как много было всего. Вспомни ежегодные капустники. Какие мы строили планы! Как мечтали стать знаменитыми музыкантами! А какие ты подавал надежды... И так хорошо начал в капелле... И вдруг такое... Я вообразить себе не могу!
Мечтали, мечтали, - удалось, наконец, М3К прервать страстный монолог приятеля, - какие уж тут знаменитости... Всего лишь студенческие честолюбивые мечты. Там они и остались, в нашей молодости... - Все равно, - упорно настаивал контрабасист, - Разве все музыканты обязаны стать известными, великими? Разве профессию из-за этого выбирают? Чтобы только прославиться?! Проста надо уметь занимать в жизни свое место, честно выполнять свое дело, пусть маленькое, но свое, не чужое, понимаешь?.. Не размениваться на такие дешевые штучки, как бы ни было трудно... - Неожиданно ярость контрабандиста резко спала, он, верно, почувствовал всю никчемность подобных разговоров с человеком определившимся и сделавшим свой выбор. - Впрочем, извини, - сказал приятель и поднялся, мне пора на репетицию. Как видишь, я тоже звезд с неба не хватаю, но мне бы и в голову не пришло променять свое дело на... Впрочем, извини, - и вслед за тем на облитый пивом колченогий столик полетела мятая трешка - доля за соучастие в возлиянии. - Тебе легко говорить, - начал М3К не совсем трезвый разговор сам с собой, умирая от изжоги, -Все так неудачно сложилось... Жена и дети, дети и жена... Тесть один чего стоит. Оклад маленький. Жена пилит, тесть пилит, учат, учат... Устроил инспектором этих самых... А что я мог?.. - М3К икнул, что прервало его монолог, поднял голову и обнаружил удаляющуюся спину приятеля уже далеко от себя, почти на расстоянии диаметра детской карусели с лошадками. Спина удалялась в сопровождении струнного инструмента сбоку, и оба они, и спина и струнный, были полны чувства собственного достоинства и своей правоты, хотя последний не произнес ни звука. Какое-то время М3К сонно глядел на трешку в лужице пахучего пива, потом взял и облегчился под стол: стошнило его, дурака, так кстати.
Все эти невеселые дела, раздвоение души, ностальгия по покинутой и острая нелюбовь к новоприобретенной - работе, привели к тому, что у М3К началась депрессия и срочно потребовалось отдохнуть и подлечить нервы в соответствующем заведении. Первое же утро в палате началось для него несколько необычно, хотя вполне в духе подобных учреждений. Над ним завис какой-то слабоумный и заговорил загробным голосом:
...А самое опасное предательство - это когда человек предает самого себя. - Судя по этой фразе, М3К проспал, наверное, начало. - Самое подлое предательство, - между тем продолжал псих, - и вы> его совершили.
"Откуда он это знает?" - мелькнуло в голове М3К, но в той же голове имел место такой кавардак, что хозяин ее, то бишь, головы, не стал уточнять зацикливаться на этой мысли, чтобы не выглядеть занудой, считая вполне возможным, что сам же и рассказал соседу по палате за неимением лучшего собеседника о расщеплении своей души, о том, как это раздвоение, а лучше, конечно, расщепление и явилось причиной настоящей депрессии, в коей он, М3К, в настоящее время и пребывал, стало быть. И от которой и следовало теперь избавляться. "Но если лечение это, - подумал М3К, -будет столь ярко иллюстрироваться... " - и не закончил свою мысль, так как сосед вновь принялся за него после Непродолжительной паузы.