Молодой афганец принес и поставил у ног Малко старый чайник с заваркой и чашечку. В «Сижисе» чай подавался хиппи бесплатно. Это как бы продолжало традицию старинного гостеприимства караван-сараев. Малко медленно налил себе обжигающий напиток. Несмотря на хипповую куртку и нарочитую небрежность своего наряда, он чувствовал себя не таким, как все. Главное, чтобы этого не заметила Биргитта. На секунду он закрыл глаза, обдумывая следующий шаг.
Каждый вечер в общем зале на первом этаже «Сижиса» собиралась пестрая молодежная компания. Разувшись, хиппи курили, пели, слушали музыку, ели шашлыки по тридцать афгани за порцию. Малко спокойно вынул из кармана куртки носовой платок, пачку «Винстона» и маленькую плитку гашиша. Взяв сигарету, он стал разминать ее пальцами, высыпая табак на платок. Затем он зажег спичку, немного подогрел гашиш и начал растирать его в порошок, чтобы смешать с табаком. Он действовал, как будто кроме него в зале никого не было.
Запах наркотика перекрыл зловоние десятков разутых ног. Первая моральная заповедь хиппи состояла, похоже, в том, чтобы «зимой мыться как можно реже». Ноздри Биргитты раздулись, пальцы перестали теребить янтарное ожерелье...
Малко взглянул на нее своими золотистыми глазами.
– Ты будешь?
Она молча кивнула головой. Малко сразу же приготовил вторую порцию. Набив гашишем обе сигареты, он протянул одну из них немке и зажег огонь. Она прикурила, сделала глубокую затяжку и закрыла глаза, склонив голову к стене. На лице появилось выражение блаженства.
Улучив момент, Малко выпустил дым, не затягиваясь. У него не было ни малейшего желания накачивать себя наркотиком. Жизнь его и без того стала достаточно сложной.
В течение нескольких минут они курили молча. Музыка смолкла, и хиппи болтали между собой, не обращая внимания на соседей. Биргитта первая докурила сигарету. Без всяких церемоний она улеглась головой на бедро Малко и закрыла глаза.
– Сейчас начнется кайф, – медленно произнесла она своим странным низким голосом.
Она сказал это по-немецки как бы про себя. Малко ответил на этом же языке:
– Уже?
Она повернула к нему лицо и с удивлением спросила:
– Ты немец?
– Австриец. А ты?
– Я немка. Меня зовут Биргитта.
Она замолчала и поежилась.
– Мне холодно...
Они находились совсем близко от печки, но под воздействием гашиша она перестала ощущать тепло. Несколько минут Биргитта хранила молчание. Иногда она шевелила губами, как бы произнося беззвучные слова. В какой-то момент по телу ее пробежала резкая судорога, лицо уткнулось почти что в пах Малко. Ноги его выше колен ощущали тепло ее мягкого тела, которое, как ему показалось, было совсем без костей.
Биргитта что-то пробормотала, встряхнулась и подняла голову:
– Вот и все, – сказала она. – Слишком мало гашиша. А теперь я хочу есть.
– Давай поужинаем, – предложил Малко.
– А деньги у тебя есть?
В среде хиппи деньги на пропитание добывали обычно девушки. Малко улыбнулся. Биргитта явно не замечала, что он намного старше всех окружающих.
– Да.
Все еще ощущая действие гашиша, она попыталась более внимательно разглядеть его.
– Ты в какой гостинице? Раньше я тебя не видела. В «Наджибе»?
– В «Интерконтинентале».
Лицо ее не отразило никаких эмоций, лишь чаще захлопали длинные ресницы.
– Ты что, разыгрываешь меня?
Он покачал головой.
– Нет.
В поведении молодой немки что-то неуловимо изменилось. Пристально глядя на Малко, она с вызовом спросила:
– А что ты делаешь в «Сижисе»?
Взгляд золотистых глаз Малко остановился на пухлых губах Биргитты, затем он холодно посмотрел ей в глаза.
– Ищу подходящего человека. – Хочешь кого-то закадрить?
– Нет.
Глаза ее сузились. Унизанные кольцами пальцы снова затеребили янтарное ожерелье.
– Кого же ты ищешь?
Малко чуть понизил голос.
– Человека, готового за пять тысяч долларов отвезти в Европу пакет. Паспорт я обеспечу. Половину суммы даю при отлете, остальное по прибытии.
Лицо немки снова приняло отрешенное выражение. Малко спросил:
– А тебя это не интересует?
Она покачала головой:
– Нет, но я могу найти для тебя такого человека. Если получу какую-то долю.
– Тысяча долларов устроит?
Биргитта рассмеялась веселым, беззаботным смехом, как если бы Малко предложил ей провести уик-энд в Карачи.
– А ты шикарный тип. А не липа ли это?
Ни слова не говоря, Малко порылся в кармане джинсов, вытащил толстую пачку долларов и тут же спрятал назад. Немка сверкнула глазами.
– Ну ладно, а теперь пойдем поужинаем.
Кабул был полон странных людей. Всякого рода спекулянтов, пытавшихся использовать хиппи для переправки за границу наркотиков и драгоценных камней, украденных в Индии. По вечерам на террасе гостиницы шла активная торговля паспортами. На вырученные деньги хиппи покупали гашиш. Французский паспорт продавался за двадцать долларов, английский – за двести. Приобретенные паспорта поступали отнюдь не в распоряжение Красного Креста.
Малко шел вслед за Биргиттой. Теперь он был озабочен лишь одним: как выйти на разговор об интересующем его деле. Во всяком случае, она не была шокирована его предложением.
Ресторанчик под названием «Марко Поло» оказался малопривлекательным заведением: кричащая окраска стен, неизвестно почему саманная внутренняя перегородка и, наконец, невкусная пища. Осторожная Биргитта заказала национальное афганское блюдо «палан»: кусочки вареного мяса под грудой риса со специями.
Да, Кабул не был городом для гурманов... Получить приличную еду можно было только в «Интерконтинентале». Во всех других заведениях иностранец мог быть уверен в том, что по окончании трапезы в желудке начнутся колики.
Биргитта выпила три порции «Джи энд Би» и графин афганского вина, способного вызвать рвоту даже у страуса. Глаза ее блестели, пальцы извивались, как если бы жили своей собственной независимой жизнью, губы чуть припухли. Все это помогало забыть о ее дурацкой бритой голове.
Немка склонилась над столом и негромко сказала:
– Хорошо бы покурить да заняться любовью, но времени уже нет. Мне пора идти к сожителю.
Казалось, она полностью забыла о сделке, предложенной Малко.
– А он кто?
Вопрос Малко прозвучал совершенно индифферентно.
Биргитта недовольно надула губки.
– Полковник. Тоже немец. Особенно симпатичным его не назовешь, но он оказывает мне услуги в разных делах: достать документы и тому подобное. Кроме того, он поселил меня в однокомнатной квартире. Но все равно он мне надоел.
Она схватила руку Малко и сжала ее ладонями.
– Мне больше не хочется с ним встречаться. Мне хорошо с тобой. Этого еще не хватало!
– Все же иди, – сказал Малко. – Лучше его не злить. Если вы рассоритесь, у тебя могут возникнуть неприятности.
Лицо Биргитты приняло жесткое и одновременно озорное выражение.
– Нет, со мной он совсем теряет голову и даже курит гашиш. – Она засмеялась. – Послушай, я бы хотела, чтобы ты присоединился к нам. Без тебя мне с ним будет слишком скучно. Согласен?
Малко заколебался. Риск был велик.
– Только ты ничего не говори ему о моих делах...
Она пожала плечами.
– Я не сумасшедшая. Жду тебя в «Двадцать пятом часе» минут через пятнадцать.
Они вышли вместе. На улице она прижалась к нему и быстрым движением провела своим плоским и острым, как змеиное жало, языком по его губам и зубам, затем побежала вперед. Малко шел под деревьями парка Шар-И-Нау. До «Двадцать пятого часа» было метров сто. Он поднял голову к усыпанному звездами небу. Возможно, он вышел на след генерала Линь Бяо. Но какой непредсказуемой и трудноуправляемой могла еще оказаться Биргитта.
Биргитта танцевала одна посередине площадки, с каким-то неистовством и безумным блеском в глазах выбрасывая руки в разные стороны. Раззадоренный ею филиппинский оркестр так разошелся, что разговаривать можно было с большим трудом, только крича в ухо. Казалось, что молодая немка подключена к мощному трансформатору. Время от времени ее узкие бедра ритмично вздрагивали. Надменная и отрешенная, она, казалось, полностью игнорировала всех присутствующих.