Ну, тут и порешили, что раз уж из–за старой Дали все несчастья, то ей и хоронить Лоэлин. Только Дали не смогла этого сделать, потому что тут же и умерла от страха.
А как веревку отрезали, то и увидели опять того человека, что пришел с холма. Ну, понятное дело, все тут про Лоэлин забыли, да так и бросили ее возле дерева, с веревкой на шее. Ясно же, что всем любопытно было, что это за человек такой странный и откуда.
Тут Мерлин возьми да и скажи, что уже видел этого человека раньше, в доме Лоэлин, что он ее сын, а живет в Карнаваре. Тогда и Ниеми вспомнила, что был у Лоэлин сын, и что ведьма говорила, будто сын этот у нее от угольщика Порди. А Навин, жена его, как услышала такое, так и закричит сразу мужу: «Будь ты проклят! Я всегда знала, что ты с ней греховодничал!» И тайком на его следы могильной земли насыпала — это Тим потом признался. Она же цыганка была, Навин–то, а всем известно, что у цыган это лучшее средство привести человека к могиле. Так что Порди жену не пережил — когда она на третий день в горячке сгорала, он уже сутки в реке плавал утопленником. Говорили, что утонуть–то ему сумасшедший Ирвин помог. Точно, вроде, никто не знал, но будто бы в тот вечер они пили вместе, а потом разодрались. Ирвин, будто, возьми да и ударь Порди бутылкой по голове. Тот и ухнул в реку с моста, а плавать не умел. Да и какой из пьяного пловец, если б даже и умел! Говорили, что Ирвин всё это специально устроил, чтобы отомстить ему за Лливина, который был его зятем. Но только это вряд ли — тут, скорей всего, землица могильная свое дело сделала.
Тим–то хотел, было, отомстить за отца и явился к Ирвину в тот же день. Только Ирвина дома не было — он как раз Лливина похоронить отправился. А была там Ниеми, которая зашла вернуть ему должок — крупу, что еще у Дали брала взаймы. Ну, в общем, там же они с Тимом и согрешили. Не даром же Кати их подозревала!
Так бы всё и кончилось, да только Мерлин сболтнул Кати, что видел Тима с вилами идущим к дому Ирвина. Та зашлась сразу в страхе, что возьмет муженек грех на душу, побежала к Ирвину, чтобы Тима остановить. Там и увидела в окно, как муженек ее с Ниеми милуется. Не долго думая, взяла она его вилы, дверь подперла, соломы к стене набросала да и подпалила.
Чокнутый Ирвин как вернулся домой, а дома–то и нет. Бросился он сына искать, Мерлина. Хотел уж сгоряча убить его, думая, что это он дом спалил. Ну, Мерлин ему и рассказал, что тут на самом деле случилось. Что оставалось делать сумасшедшему–то? Ясное дело, взял он со двора косу да пошел убивать Кати. А та как раз над матерью плакала, над Навин.
Ирвин как вошел, так сразу с порога голову–то ей и снес. А потом тут же напился вдрызг, да так напился, что черти его и взяли. Известное дело, нельзя пить в доме, где убийство случилось, потому что в такой дом черти со всех окрестностей сходятся. А пьяная душа черту на один коготь.
Мерлин, когда видел, как отец его за косу взялся, побежал к молочнице, Кайлин, потому как она полюбовница Ирвина была. Только Кайлин не успела до дома угольщика добежать — когда прибежала, уж все кончено было.
Что тогда ей оставалось делать? Взяла она Мерлина за руку да и пошла из деревни.
Там–то, как выходить на восточную дорогу, они и повстречали того человека из Карнавара. Испугалась Кайлин и говорит: «Давай–ка, дружок Мерлин, не станем идти по этой дороге, пойдем лучше через лес».
Пошли они через лес, да больше уж никто их и не видел. Это уж потом их нашли мертвых да синих — от гадючьих укусов.
А полиция так и не дозналась, в чем дело было и отчего вся деревня в несколько дней кончилась. Того человека из Карнавара нашли, да только он тут был совершенно ни при чем.