Если бы бандиты стояли спокойно, я бы ушел. Потому что по местным понятиям — мастер кругом виноват. Подвесят долг, начнут проценты капать. Как только выйдет из больницы, станет метаться по знакомым и занимать. Но блатные сделали большую ошибку. Они превратили чужую проблему в мою, личную. Главарь шагнул поближе и ткнул меня пальцем в грудь:
— Все понял, урод? Вали отсюда.
И добавил еще кулаком. Да так, что я от неожиданности подскользнулся и завалился на бок. Хорошо еще, что не в лужу, которая была рядом.
Поднялся медленно, почти кряхтя. Отряхнул халат, как смог. И повернулся с смеющимся идиотам:
— Боюсь, вы меня неправильно поняли. На самом деле, я плохо знаю господина Лушникова. И вполне возможно, что он вам что-то был должен. Но сейчас вы напали на меня. И теперь ситуация выглядит совершенно иначе… Теперь вы должны господину Лушникову пятьсот денег. И еще десять процентов мне за доставленное беспокойство. Это еще пятьдесят. Итого — пятьсот пятьдесят… Долг господину Лушникову вы выплатите до конца этой недели, до субботы. То есть за два дня. Мою часть — в следующий понедельник.
Именно так. В конце-концов, эти три рожи я впервый раз вижу. А мастер меня булочкой угощал в воскресенье. И не важно, что у него от утренней каши живот крутило. Главное — факт. Угощал? Да. Значит, он мне симпатичен.
Смешно им было. Младшенький даже слезы утирал, а до самого большого дошло позже всех. Но и хохотал он в голос, сгибаясь и хлопая себя по коленям. Я же смотрел на плесень человеческую и ждал, когда попытаются еще раз дернуться в мою сторону.
Я никогда не был «торпедой» в бараках или вышибалой на поселении. Но за долгие сорок лет дома успел научиться главному. Всегда вставать, если тебя уронили. И идти до конца. Со звериной яростью и беспощадностью. Я — не человек Тверди. Я выкован в других условиях. И я не знаю сострадания. Увы. Так что — зря они на меня наехали. Такие ошибки очень дорого стоят.
Когда старший опять взмахнул рукой, я аккуратно ударил резиновой нашлепкой на трости прямо по большому пальцу левой ноги. Знаете, для чего блямба на этом облегченном подобии лома? Чтобы в коридоре не шуметь, когда на прогулку идешь. А вот если приложить с душой — то кость точно сломается. И даже без замаха, тычка достаточно.
Главарь заорал от боли, ну и я легонько кулаком по лбу приложил. Мужик и завалился. Тоже фактор неожиданности сыграл. После чего посмотрел на выпученные глаза «дермантинового» и рукоятью ткнул ему в лицо. Снизу вверх, как раз в точку между верхней губой и носом. Очень болезненное место. Видите, как он ладошками прикрылся и заверещал? Теперь зайду справа и железякой от всей души с размаху по спине. Как раз по почкам, с таким звуком, будто по огромному барабану шандарахнули. И этот с копыт. Готов поспорить на десятку — неделю будет кровью ссать.
Последний засуетился, начал левой рукой что-то в пиджаке нашаривать. Скорее всего — выкидуху. Шпана любит ножи таскать. Ему бы дистанцию разорвать или вперед рывком идти, ручками махать. А он все железяку пытается из кармана добыть.
Ну, пока ковырялся, я продолжил — еще раз концом трости в правое колено, крюком за шею и мимо себя, чтобы мордой в траву закопался. И по загривку, но без фанатизма. Молодой еще. Убью ненароком. Мне же трупы на территории больницы пока не нужны.
Убедившись, что все трое не горят желанием продолжать общение на повышенных тонах, подошел к растерявшему лоск старшему.
— Звать вас как, уважаемый?
— Мужик, ты что! Совсем озверел⁈
— Говорю, звать вас как? Не кричать же мне «эй, ты». Некультурно.
— Плутов меня зовут! Меня вся Черноморка и Комунна знает!
— Вот и хорошо. Тогда, господин Плутов, повторю еще раз. Пятьсот пятьдесят с вас. За наглость и нападение на человека, который и мухи не обидит. То есть — на меня. Время вы знаете.
— Ты серьезно? Тебя же…
В этот раз я ткнул в пах, затем снизу вверх по челюсти, словно мячик в гольфе клюшкой подальше вышибаешь. В газете про это читал, там ушастых с Авалона критиковали за странные виды спорта. Ногами пинать не стал, слаб пока еще конечностями размахивать. Да и зачем, если у меня столь удобный инструмент в руках. Потом нагнулся, аккуратно взялся за фиксу и выдрал из распахнутого рта.
— Это — чтобы вы поняли, что я совершенно серьезен. В качестве моральной компенсации. Ну и для лучшего понимания, что никто шутить и не собирается… Ясно? Кивните, если говорить больно… Вот и хорошо. Дорогу домой найдете. И постарайтесь не задерживать с долгами. Потому что я не из сидельцев, на счетчик ставить не буду. Просто еще раз в гости зайду и все потроха выдеру.