— В смысле, расходимся бортами?
— Именно так. Потому что в противном случае вы будете лежать лицом на столе, уткнувшись в собственные кишки. Как я говорил господину Плутову, со мной лучше дружить, а не воевать. Я человек мирный и дружелюбный. Ровно до той поры, пока меня и моих близких не трогают. И предпочитаю проблемы урегулировать по справедливости, — приподняв цилиндр, раскланялся с мрачным бандитом и его охраной: — Всего наилучшего!
Таксист меня дождался. Довез обратно, получил три деньги и сунул нарезанный листок бумаги из тетради в клетку с номером:
— Вот, господин хороший! Если что, меня и на выходные заказать можно! Ну или здесь, если без клиента! Возьму по-божески!
— Спасибо, — спрятал «визитку» в карман, закрыл дверь и пошел в сторону реки, постукивая тростью по асфальту. Мне надо было найти помещение для будущей конторы. Я сумел определиться, чем хочу заниматься. Теперь оставалось только открыть собственное дело и начать зарабатывать. Почему-то мне казалось, что мои услуги будут пользоваться спросом в городе. Ведь в этом главное — вера в собственные силы. И с верой у меня все было в полном порядке.
Глава 5
Моя контора располагалась почти на углу Металлистов и Инициативной. Эта самая «улица странных людей» тянулась от реки вдоль железной дороги, отгородившись от нее ублюдочного вида двухэтажными бараками. Я сколько мимо не ходил, всегда удивлялся — кому это в голову пришло покрасить первый этаж белым, а второй желтым. И на краске сэкономили — она во многих местах осыпалась, поэтому дома походили на покрытых оспинами больных. Хотя, ближе к Нахаловке рядом с железкой вообще воткнули четырехэтажные каменные многоквартирники, в которых каждый день несколько раз вся мебель и посуда подпрыгивали от проходящих мимо грузовых составов. Но обитавшие в хоромах зажиточные орки, гномы и люди считали, что с жильем им повезло. Потому что общий одноэтажный фонд дальше в районе именовался проще: «там алкашня и снаги, не ходите туда». И асфальт на кривых узких улочках вдоль многочисленных притоков Ручья обещали положить еще пятьдесят лет назад, но руки так и не дошли. Кстати, не удивлюсь, что благодаря особенностям топографии застройки ручей и назвали Кривым. Хотя — там целая речка, протекающая в глубоком овраге и заросшая по берегам деревьями по всему руслу, начиная от прудов на Черноморке. Еще забавляло, что текущая неподалеку другая речушка извивалась еще хлеще, но гордо именовалась Аликаевка. Вроде в честь господина Аликаева, сумевшего сто лет тому назад по весне на удалой тройке слететь с обрыва и воткнуться пузом на торчащий на берегу кол. Родственники на радостях от свалившегося на голову наследства неплохо пожертвовали городу и водную артерию переименовали.
До работы мне было с полчаса неспешного шага. По дамбе, затем по Варшавской, которая рядом с продуктовой точкой втыкалась в Металлистов и до конторы. Если не хотелось месить грязь после дождя, я делал крюк и шел мимо ручья по Нагорной, затем по Горноспасателям и там уже выходил на Варшавку. Почему не заасфальтировали ближайший ко мне огрызок улицы, названной в честь куска Балканской вольницы, история умалчивает. Я бы даже сказал — наверняка это все надежно спрятано во многих уголовных делах о растратах тех или иных уездных чиновников. Но — тайна великая есть и не простым смертным в нее нос совать.
Когда я искал место под контору, обошел практически всю округу. Разного рода сараев и ангаров сдавали много. Но мне хотелось, чтобы контора не особо бросалась в глаза, не торчала как одинокий прыщ в той или иной промышленной зоне. Чтобы до нее относительно легко было добраться и от Нахаловки, и из «приличных» районов. В итоге выбирал между двумя вариантами. Один, поближе Шахтерке, не понравился ценой и шумом больших автострад. А вот место на границе с Кировским районом приглянулось. Кирпичный одноэтажный сарай небольших размеров с обновленной черепичной крышей, прямо напротив нерегулируемого железнодорожного переезда. В зарешеченной будке постоянно ночами сидел смотритель, вокруг горели яркие фонари. Я быстро нашел общий язык и охрана за небольшую денежку еще поглядывала в мою сторону. Заднюю и боковые глухие стены я трогать не стал, только укрепил, получив на то согласие хозяина. А вот спереди на окнах решетки снял. Во-первых, если кто серьезный придет, выдерет любые прутья. Во-вторых, местные меня быстро признали своим и в полупустое помещение полез бы только совершенно упившийся снага или гоблин, чтобы отчебучить какую-нибудь дичь. Вот от таких идиотов охраны переезда вполне хватало. Зато вид стал чуть-чуть цивилизованнее, перестал крохотный лабаз походить на опорный пункт милиции или водочный ларек.