— Боюсь, понадобится какое-то обеспечение.
— Это что же, Даррах, у меня теперь ещё и из-за тебя голова болеть будет?
— Бизнес есть бизнес, мисс Кэнадей.
— Бизнес, юноша, — это кость в горле! Выполняй заказ! У меня самые прожорливые пастухи по эту сторону Эль-Пасо! — С этими словами Кейт промаршировала к выходу.
Единственным свидетелем сей сцены оказался Макгуайр, делавший вид, что расставляет консервы на полке, и не пропустивший ни слова. С улицы долетел громкий голос — Кейт Кэнадей успокаивала собак. Глядя в окно, Фрэнк видел, как она, постояв в нерешительности у коляски, решительно, в чисто мужской манере, пересекла улицу. «Похоже, с раздражением подумал он, — заказ придётся выполнить в кредит. Слишком уж много больших людей числилось в друзьях у Кейт Кэнадей. Слишком уж многим она нравилась. А ещё она дружила с Барбарой Кирби».
Секунду-другую он буравил сердитым взглядом подозрительно согнутую спину Макгуайра, но стук копыт заставил снова повернуться к окну. Посмотреть было на что — мимо как раз проезжал сам Алек Вэггоман с тремя своими людьми. Крепкого сложения, с белыми, закрученными вверх усами, выразительным носом и крупным морщинистым лицом, хозяин ранчо «Колючка» выглядел настолько внушительно, что Фрэнк в его присутствии неизменно ощущал собственную ущербность.
Проезжая на статном сером мерине, Алек Вэггоман походил на какого-нибудь легендарного покорителя Запада, человека, настолько свыкшегося с властью, что он уже воспринимает своё особое положение как данность. Махнув сопровождавшим его всадникам, Вэггоман подъехал к коновязи и неторопливо спешился. Банк был закрыт, зелёные шторы за окном сдвинуты, но Вэггоман как ни в чём не бывало поднялся по ступенькам и постучал по двери кулаком.
Зелёная штора колыхнулась и сдвинулась ненамного в сторону. Дверь отворили. Алек Вэггоман уверенно переступил порог. Дверь снова закрылась.
Некоторое время Фрэнк Даррах стоял за прилавком в глубокой задумчивости, потом прошёл в застеклённый закуток в задней части лавки. Подняв крышку стола, он достал плотный коричневый конверт и внимательно просмотрел лежавшие в нём бумаги.
Убедившись, что всё на месте, Фрэнк сунул конверт в карман и снял с полки у двери серую шляпу с узкими полями. Постояв у маленького зеркала, он тщательно поправил шляпу и чёрный шейный платок.
— Меня не будет, — бросил Фрэнк на ходу Макгуайру и с выражением полного довольства собой вышел из конторы.
Перейдя улицу, он постучал в дверь банка.
Глава 4
Фрэнку Дарраху пришлось постучать дважды, прежде чем Джордж Фрилл выглянул из-за зелёной шторы и открыл затем дверь, повторив то, что сделал несколькими минутами раньше для предыдущего посетителя.
— Алек Вэггоман не слишком занят? — с улыбкой, уверенным тоном спросил Фрэнк. — У меня к нему дело. Если он уделит минутку, мне не придётся ехать к нему на ранчо.
— Проходите, Фрэнк, — вежливо пригласил Фрилл. — Мы с Алеком просто болтаем.
Кабинет Джорджа Фрилла, расположенный за банковской стойкой и высокой узорчатой решёткой, был невелик и прост, как и сам его хозяин, — сосновый письменный стол, вешалка, два деревянных стула, книжный шкаф и гравюра в чёрной рамке над столом.
Жуя потухшую сигару, Вэггоман привычно устроился во вращающемся кресле Фрилла. «Как будто он здесь хозяин», — подумал Фрэнк. Впрочем, принимая во внимание положение владельца ранчо «Колючка», это наблюдение было совсем не далеко от истины.
— Алек, у Фрэнка к тебе какое-то дело. Я оставлю вас на несколько минут. — С этими словами Джордж Фрилл тактично двинулся к двери.
— Останься, — коротко распорядился Вэггоман, безучастно разглядывая Фрэнка. Глаза его под тяжёлыми белыми бровями казались немного мутными. У Фрэнка снова появилось ощущение, что он совсем не знает этого человека. Глаза были словно зашторены, они ничего не выдавали и ни о чём не спрашивали.
— Ну, Даррах, что у тебя? — сухо и бесстрастно, как будто его ничто уже не интересовало, осведомился Вэггоман, не вынимая изо рта сигары.
— Много времени я у вас не отниму, — с улыбкой пообещал Фрэнк, опускаясь на потёртый сосновый стул у письменного стола. Ему вдруг подумалось, что лицо Алека Вэггомана за этими широкими белыми усами напоминает каменный лик статуи.
Лицо было твёрдое, вырубленное грубо, со сколами, щербинами, трещинами. Лицо, передающее ощущение властности, могущества, почти величия. Странно, но сегодня на нём будто лежала неясная тень затаённой печали. Фрэнк усмехнулся про себя — с чего бы Алеку Вэггоману грустить? Этот человек достиг всего, что ценится в жизни. С какой стати печалиться тому, у кого есть земля, деньги, власть?