— Мне жаль, Алек. Сочувствую.
Старик смотрел на неё так долго, что можно было бы, наверно, досчитать до десяти. Глядя на морщинистое, застывшее неподвижно лицо с длинными белыми усами, Уилл думал, что оно никогда ещё так сильно не напоминало каменное. Ни тени чувств, ни намёка на эмоции на нём не отражалось. И затем, после затянувшейся паузы...
— Тебе и вправду жаль?
— Да, Алек.
— Ему выстрелили в спину. Не оставили ни шанса.
Кейт беспомощно развела огрубевшими от многолетней работы руками.
— Не подумай чего, Алек. Барбара ездила с Локхартом в город и ходила с ним к доку Селдону. А на ночь он оставался в доме Джубала.
Уилл отступил от окна.
— Ради бога, не выходите! — сердито бросил ему в спину Селдон. — Вам туда нельзя!
— Я сам могу сказать ему это.
Едва Уилл, спустившись по ступенькам, ступил на тротуар, как по заполнившей улицу кавалькаде прокатился негромкий ропот удивления. Некоторые подтянулись, другие напряглись, третьи растерянно заёрзали в сёдлах, и все обратили взгляды к Вэггоману — что скажет и сделает старик?
Уилл неторопливо вышел вперёд и обратился к Вэггоману, не обращая внимания даже на то, что тот как будто и не замечал его.
— Вэггоман! Знаю, ты не поверишь, но мне жаль. Говорю тебе, это не моих рук дело. Я бы посчитался с ним позже, но только по-мужски, встретившись лицом к лицу.
Кейт повернулась к нему с растерянным лицом. Вэггоман поднял голову, пристально всматриваясь в говорившего. Напряжение растянулось, грозя вот-вот оборваться.
— Я бы не стал винить тебя, Локхарт, если бы ты убил его честно, по справедливости, хотя и убил бы тебя за это. Но на тебя никто ещё не указал. По-моему, ты не из тех, кто стреляет в спину. Или, — добавил он, не меняя тона, — бьёт в спину ножом, как, говорят, ты сделал в Рокстоне.
Вэггоман перевёл взгляд на Кейт, и Уилл, внимательно наблюдавший за ними, вдруг понял для себя кое-что.
Не настоящее разделяло сейчас морщинистого старика на коне и немолодую грубоватую женщину, стоявшую перед ним в уличной пыли. Их взгляды столкнулись над прошлым, над теми далёкими, бурными годами, что посеяли неприязнь, враждебность и подозрительность.
И снова тишину нарушил размеренный, отстранённый голос Вэггомана.
— Всё кончено, его больше нет. — Он помолчал и уже другим тоном, жёстким, звенящим, добавил: — Кто-то это сделал, и я его найду!
Не обронив больше ни слова, Алек Вэггоман тронулся дальше по улице, и процессия, придя в движение, медленно, почти неслышно последовала за ним. Уилл знавал смерть, и сейчас, глядя в спину старику, понимал — тот не удовлетворится ничем, кроме смерти. И лишь один всадник задержал на нём прищуренный взгляд — помощник шерифа Том Куигби.
Вместе с Кейт Уилл смотрел вслед накрытой брезентом подводе и видел прямую, как стена, несклоняемую спину Вэггомана. Теперь он уже не сомневался.
«Он не успокоится, пока не найдёт того, кто это сделал. А когда найдёт — убьёт».
Кейт медленно обернулась и ступила на тротуар.
— Теперь всё получит Фрэнк Даррах, — негромко сказала она.
Уилл кивнул. Кейт хотела, наверно, сказать что-то ещё, но потом только покачала головой — молча и неодобрительно.
Горечь, отчаяние и беспомощность. Ничего другого не осталось, чтобы заполнить долгие, пустые часы. Алек Вэггоман искал помощи в прошлом — и не находил. Искал надежды в будущем — и не видел. Будущее ушло вместе с Дейвом. И всё же долгий день как-то прошёл. После полудня доктор Селдон провёл предварительное расследование. Свидетели дали показания. Выяснилось, что сначала нашли осёдланную лошадь и только потом, пройдя по её следу, наткнулись в придорожных кустах на тело Дейва. Отыскать след убийцы не получилось — дорога была затоптана. Вердикт прозвучал неопределённо и жестоко: смерть от руки неустановленного лица или лиц.
Прошедшие на следующий день похороны собрали едва ли не весь город. Дейв упокоился рядом с матерью, на небольшом, прячущемся в тени деревьев кладбище. Священник говорил только хорошее. Вэггоман сдержанно принимал бесконечные соболезнования, чувствуя себя человеком, существующим в пустоте, окружённой бесцельно кружащимися минутами и часами.
Наконец церемонии завершились. Так и не обронив ни слезинки, он неловко забрался в седло и отправился в долгий путь через пустые мили к пустым просторам «Колючки». Один в похожем на крепость доме, Вэггоман посмотрел в глаза пустому будущему.
У него было виски, но он знал, что виски не даёт ответов, и ходил, ходил, ходил по пустым комнатам, отказываясь жалеть себя, отказываясь от бессмысленной скорби.
Постепенно хаос в голове сменился строгим порядком, и тогда Вэггоман свалился на кровать и уснул. Утро он встретил энергичным и бодрым. Умылся, побрился, а услышав сигнал к завтраку, вышел из дому — новой, твёрдой и решительной походкой.