Андрей Тепляков
Человек из машины
1
Виктор включил вторую передачу и расслабился, откинувшись на спинку водительского кресла. Тяжелые, засыпанные снегом и грязью подмосковные дороги остались позади; предстояло проехать еще километр по поселку, и он дома. Редкие фонари вдоль улицы, которую жители Николина Болота, по привычке, называли «деревенской» с трудом разгоняли темноту, размазывая ее призрачными желтыми кругами. По сравнению с ними дальний свет автомобильных фар казался ярким, как солнце. Шел снег и снежинки мелькали перед стеклом, вспыхивая, словно искры костра всеми цветами спектра: от бело-голубого до красного. Машина медленно катилась, зажатая двумя глубокими колеями, проползая мимо покосившихся заборов из штакетника и темных силуэтов домов.
«Деревенская» улица предваряла собой новую часть поселка, застроенную современными каменными коттеджами; она была словно черный ход где-нибудь в трущобах, за которым скрывается блеск и великолепие дорого отеля. Эти коттеджи в три или четыре этажа скрывались за высокими кирпичными заборами, как-будто не хотели иметь с окружающим миром ничего общего. Так оно и было. За каждым забором существовал свой космос, своя вселенная, и им не было дела до того, что происходит за его пределами.
Людей на «деревенской» улице почти не было, и Виктора это немало удивляло. Когда бы он не проезжал здесь — рано утром, по дороге на работу или вечером, возвращаясь домой — она была пуста и погружена в темноту. Даже в окнах стареньких домов не было света, как будто обитатели покинули их давным-давно. Но это было не так, потому что, приходя сюда с сыном в выходные дни, Виктор с женой могли убедиться, что улица обитаема. Да — при свете дня. А, стоило только опуститься темноте, как она почти полностью вымирала. И никакого разумного объяснения этому не существовало.
«Нексия» подпрыгнула, наехав на «лежащего полицейского». Виктор переключился на первую передачу, и машина замедлила ход; она теперь почти ползла, раздвигая колесами глубокий снег. Смотреть вокруг было не на что, поэтому он стал перебирать в уме текущие проблемы. В первую очередь — няни. С ними просто фатально не везло. Его сыну Илье исполнилось два с половиной года, и за это время они с женой сменили уже четырех. И дело было не в том, что они не справлялись со своими обязанностями; вначале Виктор вообще не мог понять в чем дело. Они что-то лепетали про трудную дорогу, хотя еще неделю назад никаких проблем с ней не возникало. Не помогало даже обещание повысить оплату. Он долго ломал голову, пытаясь понять, что происходит, пока вдруг не сообразил — они боялись темноты. По условиям договора няня должна была приезжать к восьми утра и уходить в семь вечера. Пока дни были длинными никаких проблем не возникало. Но, как только темнота захватывала эти часы, начинались разговоры. О тяжелой дороге. И, что бы они не говорили, суть была одна — «мне страшно!». Вот такая мистика.
Им с женой это стоило многих нервов, и, в конце-концов, они сдались — выделили няне комнату в доме, в которой она могла оставаться на ночь. Не самое изящное решение, потому что теперь приходилось мириться с постоянным присутствием чужого человека, но другого выхода не было.
Машина снова подпрыгнула. Фары осветили стоящую на обочине большую собаку. Виктор не успел ее рассмотреть — в следующий момент он уже проехал мимо. Что-то в этой собаке показалось ему неправильным: то ли ее размер, то ли еще что. Он посмотрел в зеркало заднего обзора, но ничего не увидел — собака исчезла. «Наверное, забежала к себе во двор».
«Деревенская» улица закончилась, а вместе с ней и фонари. Виктор повернул налево и оказался зажатым между высокими заборами коттеджей. Отсюда до самого его дома не было ни одного источника света. Впрочем, это уже не имело значения — здешние обитатели передвигались исключительно на автомобилях, фары которых справлялись с темнотой намного лучше старых тусклых фонарей.
Машина медленно ползла вперед, продираясь сквозь метель и снег. До дома оставалось всего пара сотен метров. Если снегопад не прекратится, к утру от дороги не останется ничего, даже колеи. «Как же не удачно все складывается», — размышлял Виктор. — «Именно в тот день, когда я должен отдать машину в ремонт, поселок полностью занесет снегом. Как же я завтра пойду здесь пешком? Тут лыжи нужны. Или снегоступы».
Впереди забрезжил свет — няня включила фонари на участке. Толку от них было немного, но они, как маяк для мореплавателей, создавали ощущения дома — конец путешествия, вас ждет тихая гавань. Виктор свернул на занесенную снегом подъездную дорожку и остановился.
«Палио» жены на месте не было — наверное, стоит где-нибудь в пробке. Он открыл дверь и вылез их машины. Лицо обжег холодный ветер. Где-то в поселке выли собаки. Виктор ссутулился и, проваливаясь в глубоком снегу, пошел открывать ворота.
Заехав во двор, он запер машину и поднялся по ступеням. Здесь, под навесом, снега было гораздо меньше. Виктор улыбнулся, увидев около двери маленькие следы — это Илюшка с няней выходили чистить площадку у входа. Он повесил сумку на плечо и нажал на кнопку звонка, начиная ежевечерний ритуал под названием «папа вернулся с работы». Этот ритуал повторялся каждый вечер: Виктор звонил и заглядывал в окошко рядом с дверью, из которого была видна прихожая; через несколько секунд там вспыхивал свет и раздавался топот маленьких ножек: Илюшка бежал к окну посмотреть, кто пришел; Виктор корчил смешную рожу и махал рукой; «Папа!» — кричал Илюшка и бросался обратно в прихожую, чтобы поторопить няню; убедившись, что она идет в правильном направлении, он прятался за дверью, как научила его мама, чтобы не попасть в поток холодного воздуха с улицы; как только Виктор запирал замок, он выпрыгивал к нему с криком…
— Папа! — Илюшка выскочил из своего укрытия, как маленький чертенок и принялся бегать по прихожей.
— Привет, Илюха!
— Мама!
— Мама едет домой.
— Мама брррр! — закричал Илюшка и принялся показывать, как мама рулит.
— Правильно.
Илюшка переключился на папину сумку и стал расстегивать молнии.