– Давай-ка проведём простенькие тесты, – Док поглядел на меня поверх очков. – Дважды два?
– Издеваешься? Я только что вычислил запас воздуха в этой комнате с расчётом на свои лёгкие.
– Отвечай на вопрос.
– Четыре.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать семь.
– Какой сейчас год?
– Две тысячи пятнадцатый.
Плейтон посмотрел на меня с удивлением.
– Шучу. Две тысячи девяносто пятый.
– Чувство юмора сохранилось? Хорошо…
– Мне нужно поесть.
– Не раньше, чем мы убедимся, что ты в порядке.
– Я в порядке.
– Какие-то новые ощущения?
Я прислушался к себе.
– Если не считать лёгкой дезориентации, всё нормально. Привыкаю к ускоренному мышлению.
Биотехник ввёл в планшет какие-то данные и немного помялся, прежде чем спросить:
– Если бы ты мог сейчас поговорить со своим братом, что бы ты ему сказал?
Ответ сформировался и вырвался прежде, чем я успел догадаться о назначении вопроса.
– Ничего. Он ведь уже три года, как мёртв.
* * *
Док продержал меня ещё несколько часов, прежде чем отпустить восвояси. Мы условились встретиться через несколько дней, чтобы проверить, как приживается новый модуль. Я согласился на это только потому, что того требовал наш с Доком договор. Чувствовал я себя прекрасно.
Проблемы с координацией быстро сошли на нет. К тому времени, как я сел в свой электромобиль, мои движения стали хирургически точными, как раньше. Новизна состояла только в том, что теперь с той же эффективностью работал мой мозг. Каждая мысль обрела точность лазерной бритвы. НФУ будто вычистил из моей головы всё лишнее, просеял через фильтр необходимости каждую мелочь, и мне чертовски нравились связанные с этим новые ощущения.
Лаборатория Дока находилась в Центре, но ближе к Промышленному району, а моя квартира располагалась вплотную к Пентхаусу. Если по Надземке – час езды. Поначалу я привычно назвал автопилоту адрес, но едва миновал электронную арку, списавшую с моего счёта известную сумму за въезд на надземные магистрали, взял управление на себя. Требовалось опробовать новые рефлексы.
Бетонно-асфальтовое полотно, извиваясь среди блестящих полимерами небоскрёбов, уводило меня всё выше. Разогнаться здесь не получалось: дорога делала поворот, ныряла в проходящий сквозь здание тоннель и снова уходила в сторону, огибая другие пути Надземки. Я терпеливо ждал прямого участка, но дождался его только когда выехал на главную магистраль.
Педаль ударилась об пол, и двигатель засвистел как старая самолётная турбина. Меня вжало в кресло. Другие электромобили замелькали справа и слева; кто-то даже посигналил, мол, сдурел? Но мне было не до них. Моим вниманием полностью завладела скорость.
Чем ближе к дорожной развязке, тем меньше на дороге оставалось места. Большинство людей пользовались автопилотами, настроенными на безопасный тип езды, а те плелись, словно доисторические трамваи. Мне приходилось активно маневрировать, чтобы не столкнуться с очередным углепластиковым задом. Временами расстояние между корпусами моего и чужого транспорта сокращалось до нескольких миллиметров, но мой расчёт всякий раз оказывался верным. А самое главное – я нисколько при этом не волновался.
Развязка осталась позади; я выехал на трассу, ведущую в Пентхаус. Глянул на спидометр: скорость перевалила за двести километров в час и продолжала расти.
Двигатель работал на пределе возможностей, а я чувствовал себя так, словно еду на самокате по совершенно пустой парковой дорожке. Именно этого я и хотел, когда решил установить НФУ. Полный контроль над телом и разумом. Максимальный коэффициент полезного действия.
Домой я приехал намного быстрее, чем через час. Оставил электромобиль на подземной парковке, поднялся на свой восемьдесят пятый этаж. Открыл квартиру голосовой командой. В общем, выполнял рутинные действия, но при этом меня не оставляло ощущение, что мир изменился.
Проходя мимо стеллажа, я остановился и взял с полки голограмму. Над двумя улыбающимися лицами висела объёмная надпись: «Новый Техас. Август 2086». В тот день мы с братом окончили университет, и в одинаковых мантиях выпускников были похожи, как две капли воды. Даже приёмные родители порой путали нас, потому что мы с детства копировали друг друга во всём. На курсе нам дали одно прозвище на двоих – «Клон». И внешность, и повадки, и даже вкусы наши были идентичными, словно в двух близнецах жила одна душа. Мы часто шутили на эту тему и развлекались, ставя людей в глупое положение своим уникальным сходством. Это было весело до тех пор, пока я не остался один и не понял, что душа – это миф.