– Не давай их в обиду, капрал! – крикнул кто-то. – Ты ведь тоже из их компании – любишь поживиться за чужой счет!
В толпе опять засмеялись, и опять это был горький, но беззлобный смех. Никому и в голову не приходило всерьез обвинять в чем-нибудь капрала или затевать с ним ссору только из-за того, что он выгораживает таких же пройдох, как он сам.
До сих пор Макс говорил спокойно и уверенно, не горячась. Но когда он завел речь о том, что наши теперешние правители уже стали привилегированным классом и хотят сесть на шею народу, голос его дрогнул.
– Все они заодно! – крикнул он. – Что ПНС, что ППС – < разницы никакой.
– Верно, – подтвердил кто-то из толпы по-английски.
– Они хотят прибрать к рукам все богатства страны и поделить их между собой. Вот почему вы не должны поддерживать их, вот почему мы основали новую партию – Союз простого народа, партию, которая защищает интересы простых людей, ваши интересы. Однажды ночью охотник подстрелил крупную дичь. Он долго искал ее в кустах, но не мог найти. Тогда он решил пойти домой и дождаться утра. С первыми лучами солнца он вернулся в лес, заранее радуясь своей добыче. И что же он там увидел? Два стервятника дрались из-за остатков растерзанной дичи. Охотник пришел в ярость. Он зарядил ружье и пристрелил мерзких птиц. Вы, может быть, скажете, что не стоило тратить на них пули, по я не могу с вами согласиться. Охотник рассердился и покончил с подлыми ворюгами, которые дрались из-за чужого добра. Охотник – это вы все. Да, вот вы, и вы, и вы… А два стервятника – это ПНС и ППС.
Раздались аплодисменты. Неплохо, подумал я.
– Стервятников трое, – во всеуслышание сказал бывший капрал, как только аплодисменты стихли. – Третий и самый молодой зовется Союз простого народа.
– И чего ты все перебиваешь? Дай человеку слово сказать, – оборвала его какая-то старуха, курившая короткую глиняную трубку.
Но многим замечание капрала понравилось, и кое-кто даже подошел пожать ему руку.
Заканчивая свою речь, Макс прибег к приему, который показался мне недостойным ни его самого, ни нашей партии. Но, возможно, я просто слишком щепетилен.
– Счет дружбы не портит, – сказал он. – В прошлый раз был выбран в парламент уроженец Анаты. Теперь ваш черед. Оттого, что козел поест, курица сыта не будет, даже если они и друзья. Что паше, то наше, но уж что мое, то мое. Союз простого народа призывает вас отдать свои голоса за вашего земляка Одили Самалу.
Он подошел ко мне, взял мою руку и поднял ее. Толпа приветствовала нас криками.
Потом встал какой-то старик, кажется, тоже член деревенского совета. До сих пор он сидел на краешке стула, прямо перед микрофоном, обеими руками сжимая свою железную палку. Весь его вид говорил о том, что он внимательно слушал речь Макса.
– Я хочу поблагодарить молодого человека за его прекрасные слова, – сказал он. – Я не пропустил ни одного. Я всегда говорю, что в наше время важен не возраст, не звание, а ученость. Я хочу поклониться молодому человеку за его ученость. Много мудрого он сказал, но одно запало мне в душу, не знаю, все ли поняли это так, как я: мы должны получить свою долю, и сын нашей деревни принесет ее нам.
Толпа зааплодировала.
– Придется Анате потесниться, – продолжал старик, – чтобы и мы могли протянуть руку к общему блюду. Ни один человек в Уруа не отдаст свой голос чужаку, раз он нужен нашему сыну. Если целебная трава, которую мы собирали в лесу, выросла теперь у нас во дворе, зачем же ходить за ней в такую даль? Мы люди темные и во всех этих делах что малые дети. Но одно я хочу сказать: в дом, где у ребенка прорезался первый зуб, не приходят с пустыми руками. Уруа тоже ждет, чтобы ей что-нибудь подарили на зубок. Пусть же наш сын напомнит об этом там, в столице, уж он сам знает, кому и как. Верно я говорю?
– Верно! – закричали в толпе, и народ начал расходиться.
Немного погодя я отозвал Макса в сторону и в нескольких словах рассказал ему о визите Нанги.
– Напрасно ты не взял деньги, – сказал он.
– Что? – переспросил я, не веря своим ушам.
– Мистер Коко предложил мне тысячу фунтов, – невозмутимо продолжал Макс – Я посоветовался с ребятами, и мы решили их взять. Купили на них вот этот автобус.
– Я тебя не понимаю, Макс. Неужели ты согласился за деньги снять свою кандидатуру в пользу ПНС?
– Этого я тебе не говорил. Нам нужны деньги, а бумажка, которую я подписал, не имеет никакой юридической силы.
– Но моральную силу она имеет, – пробормотал я, совершенно убитый. – Извини меня, Макс, но мне кажется, ты совершил большую ошибку. Я думал, мы намерены бороться честными средствами. Вот увидишь, теперь они пустят в ход все свои грязные уловки, и люди скажут, что мы сами виноваты.