Да, несколько лет они были именно счастливы. А потом — всё! — обвал. Как бы Высшее Существо сказало: Я дал девочке знак, отличие от всех прочих людей, но на не слишком долгий срок. То ли картинок надо нарисовать примерно вот столько, чтобы их не было слишком много, то ли, вообще-то говоря, хорошего помаленьку. Как в смысле знака, так и в смысле счастья.
Однажды Валя исчезла. Пропала. Как растворилась.
Но подробнее. Несколько молодых художников, с которыми Валя училась, не забывали ее, приезжали в гости. Не потому, пожалуй, что с ней так уж интересно разговаривать, а потому, пожалуй, что интересно посмотреть ее новые картинки (ну, о Вале уже много писали и говорили).
К тому же это удобно. Свежий воздух, погуляют по парку. Зимой катались на лыжах. Опять же удобно. В тепле переодеться, с мороза пообедать — и в обратный путь. А осенью пару раз в год ходили за грибами. Причем без Марии Евгеньевны, ну молодежь ведь. Но всякий раз Мария Евгеньевна строго предупреждала: Валю от себя не отпускать, она в пространстве, как и во времени, неважно разбирается. И за Валей кто-нибудь обязательно присматривал. И несколько лет все было нормально.
Но разве уследишь, если сверху подан знак — хорошего помаленьку. И однажды Валя исчезла. Ну, пять минут назад видел ее вот на этом месте, на два шага от полянки отошел, посмотрите, взял два белых и один красный, а Вали уже нет.
Ищут, кричат — нет человека. Вот полянка, вот болотце, а Вали нет. Искали до вечера. Нет Вали. Как испарилась. Или в болотце утонула.
Но как сказать об этом Марии Евгеньевне? Как-то уж сказали. Ну, что с ней было — ладно. На следующее утро все снова поехали искать. Вот полянка, вот болотце. Решили, видать, утонула. Но ни корзинки не оставлено, ни платочка, ничего. Да вы что, у нас ведь не Белоруссия, не шумел сурово брянский лес, наши хилые болота не могут человека проглотить так внезапно, что он и крикнуть не успеет.
Мария Евгеньевна спросила опытного грибника, можно ли утонуть в наших болотах; можно, ответил тот, но если захотеть, вот я бы в этом случае выпил бутылку водки, прыгнул бы в болото, и меня бы никто никогда не нашел.
Но это соображение, что Валя добровольно прыгнула в болото, все разом отбросили. Да ведь она жила счастливо, а кто ж это, интересно знать, добровольно уходит от своего счастья.
С другой стороны, не волки же ее съели в самом деле.
Мария Евгеньевна объясняла себе (да и всем), что Валя, видать, заблудилась и, пожалуй, вышла в какую-нибудь деревню, а обратного пути до родного дома не знает.
И Мария Евгеньевна ездила по деревням вокруг леса и искала свою Валю.
Дважды давала объявление по телику: вот исчезла молодая женщина, лет столько-то, куртка такая-то. Но ничего.
Все смирились: Валя утонула в болоте, другого объяснения не было. Нет, правда, если даже случайно попала в дальнюю какую деревню, не будет же никто кормить лишний рот. Даже если адреса своего не знает (такое как раз могло быть), но имя-то и фамилию знает. Да зайди в ближайшую милицию, и там найдут твою мать, тем более были объявления о пропаже.
Нет, это даже и рассуждать смешно. Но все дело в том, что Мария Евгеньевна не верила, что Вали больше нет. Никак не могла смириться. А может, помаленьку крыша начала съезжать с положенного привычного места.
И вот высказывала предположения: то Валя живет в лесной сторожке, то села на электричку и уехала в другой район, живет в дальней деревне (такое могло быть, нет, не в смысле дальней деревни, а в смысле уехать не в ту сторону). Ясно одно: Валя непременно вернется, и я в этом не сомневаюсь.
Боже мой, в какие только чудеса люди не верят. Тут одна старушка всю жизнь ждала пропавшего на войне мужа. Да, но когда ей исполнилось девяносто лет, она вдруг сообразила, что муж ее все равно, пожалуй, не дожил бы до таких лет, и ждать его перестала. А перестав ждать, через месяц тихонько отлетела.
Значит, Мария Евгеньевна уверена была, что Валя вернется. А все прочие уверены как раз были, что Валя пропала навсегда. Однозначно! И новых картинок, соответственно, больше не будет. Вот сколько нарисовала, столько и есть. А у нас, и это каждому известно, кого крепко любят, так исключительно мертвеньких.
И когда Валя исчезла, начался большой спрос на ее картинки. И даже толстая книга, уверяют, вышла с картинками Вали. Очень, говорят, красивая книга. Но! Мария Евгеньевна продавала картинки очень мало. Отказывала иностранцам: Валина работа принадлежит родине. Отечественные музеи — другое дело. Пусть дальние, но там Валины картинки будут висеть на стенах, а не пылиться в подвалах.