— Как взглянуть! — хитро сказала Галя. Она, видать, что-то придумала и потому сразу повеселела.
— А как ни смотри — ты ее толкнула, она тебя. Тьфу и разотри.
— Я-то разотру, а они вот нет. Их трое, а я одна. Я не пойду в школу и скажу, что они меня избили. И вот пока их не накажут, в школу ходить не буду.
— Кротова поверит им, а не тебе. Спица — отличница, а ты кто?
— Я скажу — они сговорились. Избили, а теперь говорят, что мы толкнули друг друга по разу.
— Я тебе не пойду в школу, я тебе не пойду, — взвизгнул Леша. — Ну, Галька, ну ты и гадина. Зря они тебя не избили.
— Ой-ё-ёй. Да они бы тут у меня на коленях ползали. Вместе с Кротовой. Я написала бы директору — отказываюсь ходить в школу.
— Да, Галька, гадина ты! У Кротовой мать парализовало, ей только с тобой и возиться. Все! Чтоб завтра в школу!
— Мечтать не вредно!
— И сходи к Мазаевой, хоть узнай, что на завтра задано.
— Губенку раскатал!
— Ладно, давай спать. Утром не отстану, пока не подниму. У тебя талоны есть?
— Нет.
— На. Вот на завтрак и на обед. Все! Спать.
Глава 2
Облава
Утром, как Галя ни отбивалась, ни уговаривала и ни ругалась, Леша все же ее поднял. Правда, пришлось сдирать с нее одеяло и угрожать вылить стакан холодной воды. Они выпили чаю с батоном и пошли в школу. На прощание Леша сказал, что будет проверять Галю после первого и третьего уроков, а после второго и четвертого ждет ее в столовой.
— Гони талоны обратно, — так была уверенность, что голод удержит Галю в школе.
И сдержал обещание — после первого и третьего уроков заглядывал в кабинеты, где сидел Галин класс, а после второго и четвертого уроков ждал Галю в столовой со стоящей на столе едой.
После уроков Леша разрешил Гале два часа поваляться дома, а сам сгонял за продуктами. Галя предлагала сходить сама, но Леша не пустил ее — во-первых, может удрать, а во-вторых, вместо чего-нибудь стоящего купит сигарет.
Он зашел в «стекляшку». Продавщица мясного отдела, видя такого вежливого паренька (а он нажимал на вот это «скажите, пожалуйста» и, кивая головой, ронял подбородок аж на грудь), выделила ему полкилограмма мякоти. И Леша объяснил, почему покупает мясо — мама, знаете, придет с работы голодная и усталая, — и он еще раз уронил подбородок на грудь, и достал, вполне достал материнское сердце продавщицы, так что она с умилением смотрела вслед этому славному мальчугану.
В других отделах он, конечно, так не старался. Сто грамм масла, батон за восемнадцать копеек, четвертинку хлеба, триста грамм сахару и три килограмма картошки ему отпустили без излишней вежливости с его стороны, и, когда он положил мясо и масло в холодильник, даже потер руки от удовольствия: а дом-то становится местом обжитым и даже местом обжорства.
Галя валялась в своей комнате, а Леша у себя почитал Брэдбери.
Да, квартира у них как раз большая — три комнаты. Семиметровка у Леши (единственный мужчина и вообще надежда семьи), затем большая гостиная (там телик и мамин диван), а потом восьмиметровка Гали и Маши.
Нет, ничего лишнего в квартире нет — мебели там, или ковров, или книг. Книги — штук десять — есть только у Леши — это или Слава Кайдалов подарил, или библиотечные (записан в двух библиотеках).
Украшения есть только в комнате Маши и Гали — там все оклеено кинозвездами, ансамблями и обертками от колготок — ну, девушки примеряют колготки. Красиво, чего там, такой жилой вид.
В четыре часа Леша дал Гале команду садиться за уроки, и Галя перешла за стол в большой комнате, и они два часа честно оттрудились.
Потом пришел Слава Кайдалов и позвал Лешу погулять.
Ну, Леша бросился обуваться, но сразу замедлился, он рад приходу Славы, но надо ведь и показать, что не собирается выворачиваться наизнанку. Хотя, понятно, привычно гордился, что Слава заходит именно за ним. Вот в классе сколько парней, а Слава выделил именно его, а что он, Леша, такое, чтоб его выделил первый номер класса. Потом прошел в большую комнату и еще раз велел Гале из дома ни ногой.
— Приду — поужинаем и посмотрим телик. В семь сорок хорошая картина.
Они медленно шли по длинному, два года назад проложенному к новым домам проспекту. Прохожих не было — все ходят дворами, так быстрее. Справа тянулись сараи, гаражи, зеленый деревянный забор воинской части. Было тепло, хотя солнце, растворяясь в туманной дымке, светило тускло. Вдоль тротуара росли молодые деревца, и новый, плотного асфальта тротуар устлан желтыми и красными листьями.
Шли они, значит, медленно, сцепив руки сзади (тут Леша подражал Славе — вот это — сцепив руки сзади и внимательно глядя под ноги — и понимал это). Со стороны-то — два маленьких старичка решают невозможные мировые проблемы. Леше потому и нравилось при ходьбе по проспекту подражать Славе, что со стороны, значит, казалось, что два маленьких старичка решают невозможные мировые проблемы.