И иной раз накатывало на Андрона Трескунова отчаянное такое желание как-либо проявить себя, активность свою показать. Особенно в наше, такое важное и переходное время. Когда от каждого требуется гражданская активность, о чем говорят по радио и пишут в газетах. Пусть Андрон не во всем согласен с этим временем, пусть.
Он, к примеру, не согласен, что народишку надо отдать все права, Андрон, к примеру, знает, что народишко до этих прав не дорос, и когда дорастет, неизвестно; и нельзя с народишком ласковые разговоры вести, а понимает он лишь твердый, решительный голос — делай вот так и без вариантов; а когда дают человеку варианты, он выбирает один — ни хрена не делать; и нужна ему твердая, а лучше всего железная рука. «Мы держим руку на пульсе времени». Не на пульсе времени надо держать руку, а на горле подчиненного. И этот подчиненный должен знать — чуть что, и горло сдавят так, что кишки полезут. И без вариантов. А это ляляканье оставьте для пионеров и школьников.
Да, но он ведь гражданин, Андрон Трескунов, и делать что-то надо — совсем ведь народишко распустился. Должен ведь и Андрон внести свой, пусть скромный, вклад в перестройку. Должен он как-то проявить себя. Прошлое прошлым, но ведь живем в настоящем и исключительно для будущего, верно?
Да, а лето как назло было холодным и дождливым, ни один придурок не собирался тонуть, так что на работе совсем не приходилось энергию тратить, и она скапливалась и скапливалась, и скопилась в количестве прямо-таки взрывоопасном. Да, непременно должен был Андрон как-то проявить себя; я человек, и я еще что-то стою. Ну, вот хоть выпей. Но нельзя. Да, но энергия-то скопилась, и надо было хоть пар выпустить, а то ведь так и весь котел взорвется к чертям свинячьим.
А то как-то особенно распирало его от желания проявить себя, ну, то есть никакого терпения нет. И по телику, как назло, жвачку тянули, ну там общественное мнение, все такое, общенародный педсовет. Такая злость заклокотала в Андроне, что он пожалел, что бросил инкассаторскую работу, так бы, блин, и выпустил обойму в лоб болтуну.
Да, а ужин-то был о-хо-хо. Супруга Нина кабачков нажарила да мяса хорошего, и помидор было от пуза. То есть еда хорошая, на улице дождь, по телику жвачка, и от всего этого очень уж охота было проявить себя.
Бросил супруге — пройдусь, силы застоялись, надо их равномерно по всему телу разогнать. И вышел.
А дождь такой занудный, что ну вот никогда не кончится.
Вот если разобраться: должен или не должен проявить себя человек, если энергия у него скопилась в количестве взрывоопасном? Должен. Но ведь не с женщинами же якшаться, если живешь в маленьком городе, имеешь супругу и завязал? И не с друзьями. Если опять же завязал. Все понятно.
Да, а на улице как назло пусто: дождь, серый вечер августа, и на улице ни рожи.
Ну хоть кто-нибудь был бы. И чтоб безобразие творил. Драка там, или грабил, или чтоб хулиганы к женщине приставали.
Но никого. А на безлюдье как проявишь себя?
Андрон пошел по скверику, втиснувшемуся между библиотекой и общагой строителей. И тут сердце радостно екнуло — в конце скверика появился человек, и человек этот шатался — вот от чего сердце радостно екнуло.
Андрон подобрался, и был он сейчас прямо тебе сгусток энергии. А человек между тем в сумерках и в нудности дождя выявился вполне — тощий мужчина, в расхристанной куртке и вельветовой кепочке с пуговкой на макушке. И такая злость накатила на Андрона, что его чуть не вытошнило. Ну, навстречу ему шел прямо какой-то блевотный мужчина. Вот, вот кто виноват в расхлябанности, пьянстве и всеобщем развороте.
И когда мужчина поравнялся, Андрон молча взял его за ворот куртена, встряхнул и, крякнув, рубанул кулаком.
И тут же опустил ворот. И человек, как куль с дерьмом, шмякнулся на скамейку.
Да, но в чем ведь штука: когда кулак уже летел к роже мужика, Андрон в свете фонаря разглядел, что это и не мужик вовсе, а какой-то пацан. Ну, из путяги, видать. Рост нормальный, но лицо-то детское.
И этот пацан лежал на скамейке и чего-то всхлипывал. А потом сел и жалобно посмотрел на Андрона — то ли ожидая нового удара, то ли желая узнать, за что вы меня, дяденька.
Андрон развернулся и торопливо ушел. Он долго мыл руки, и все не проходило ощущение, что правая рука в слюнях этого пацана.
Да, ты понимаешь, в том и дело, что несколько дней, блин, тру руки, а чувство, что измазался чужими соплями, никак, блин, не проходит.
Прогулка
Нет, хорошая все-таки штука — дружба. Друг и в беде поможет и от какого необдуманного поступка удержит. К примеру, нахамят тебе в транспорте или в магазине, ты накалишься до такой степени, что плюнь на тебя, и ты зашипишь, и ты готов шандарахнуть обидчика чем-либо тяжелым. Супруга твоя, узнав о таком намерении, скажет зло: ты человеку голову разнесешь, а нам потом носи тебе передачки, нет, не пойдет. Друг же — совсем иное дело: он скажет, к примеру, да брось ты на людишек сердиться, они не сами по себе такие хамовитые, это их сделала такими окружающая жизнь. Да, это совсем иное дело. Если окружающая жизнь — совсем иное дело.