Вот с этим Витя согласился — да, все будет нормально. Однако же не удержался и добавил: мне от них ничего не надо, мне даже не нужна их помощь — только бы они не мешали жить.
И парни пошли домой по темной аллее. Саша был прав: и в самом деле, все вокруг было тихо, и на небе мерцали далекие звезды, и светились вдали огни города.
Нет, все-таки хорошо иметь верного друга — глядишь, он и удержит тебя от необдуманного поступка.
Бюст
Странная история произошла в тринадцатой школе — там однажды ожил Бюст.
Много лет стоял он в помещении с хитрым, затеистым названием — рекреационный зал: здесь на переменах резвились детишки, здесь же в холодные и дождливые времена устраивали школьные линейки, здесь шла основная пионерская работа — висели стенные газеты, красивые торжественные обещания, «молнии» пионерской и боевой славы, а у стены, под главными обещаниями, стояла тумба, покрытая красной тряпкой, и на этой тумбе много лет отдыхал красивый Бюст.
И однажды он ожил.
Старшая пионервожатая давала указания дежурным по школе, как им сегодня исполнять свой долг и кого в первую очередь вылавливать.
У молодой этой женщины была странная манера: дает своим луженым голосом детишкам указания, а сама пальчиками барабанит по лысине Бюста. Да как-то фигурно барабанила, изобретательно.
Да, а лицо у Бюста было спокойное, даже с легкой доброй улыбкой. Именно с такой улыбкой засыпает человек, когда знает, что хорошо и полезно прожил день и завтра от жизни не следует ожидать пакостей.
И вот это доброе лицо как бы вздрогнуло, оскалилось злостью, дернулся ус, и Бюст хватанул ртом старшую пионервожатую.
Но девушке повезло: она успела отскочить, однако во рту Бюста остался кусок ее платья.
Ну, мальчишки визжат, девушка рыдает: как же так, Бюст — и вдруг кусается, выдран клок платья, так что всем видны были трусики пионервожатой, что непедагогично.
С другой-то стороны, можно понять и Бюст: кому понравится, если по темени барабанят пальцами — да с острыми и длинными коготками.
Об этом разом узнала вся школа, и, конечно же, все обомлели. Еще можно понять, когда Александр Невский размахивает мечом, даже можно понять, когда Железный Рыцарь шмаляет из маузера холостыми патронами, но что начал кусаться Бюст — вот этого понять нельзя. Это скандал, и, если слух дойдет до начальства, школу замордуют проверками: до чего же запустили воспитательную работу, если Бюст начал кусаться.
А что воспитательная работа запущена, это же факт, товарищи, вы вспомните, как однажды какие-то стервецы раскокали горшок с бегонией и цветок пустили по лицу Бюста на манер бакенбардов; не секрет также, что находятся юные мерзавцы, что натягивают на бюст вязаные шапочки, напевая при этом «Нашему дедушке холодно зимой». Не нужно потому удивляться, что Бюст начал скалиться на хулиганствующих мальчишек, более того, можно догадываться, что при нормальном течении событий он непременно кого-то покусает. И тогда скандал будет настоящий: укусы — это вам не слухи пустые, укусы придется регистрировать, и тогда дело примет нешуточный оборот с несомненными оргвыводами. Не говоря уже о том, что детей жалко.
А то Бюст до икоты напугал уборщицу, которая когда вытирала пыль, очень уж остервенело плюхала тряпку на лысину Бюста. Это понятно: человек не любит свою работу, вот и вымещает злобу на неодушевленном предмете.
Словом, Бюст как оскалится да как хватанет женщину за руку. Хорошо, что была зима и теплые одежды защитили руку. Справившись с икотой, женщина подняла визг на всю школу, я не для того сюда шла, чтоб меня кусали, людей всюду не хватает, и зовут в другие места, да вы, во-первых, успокойтесь, а во-вторых, где гарантия, что в других местах Бюсты не начнут кусаться, есть мнение, что подобные явления вскоре начнутся повсюду, к тому же, согласитесь, вы и сами виноваты — с этим предметом нельзя обращаться столь остервенело, он же, дело известное, ласку любит.
Словом, что делать? К Бюсту стали бояться подходить. А Бюст, вызывающий не любовь, но страх, — это же ненормально, товарищи, это даже и опасно.
Однажды в День армии в рекреационном зале проходил сбор и перед пионерами выступали старенькие моряки с того самого корабля, чью историю изучали следопыты тринадцатой школы. И старенький моряк, много лет выступающий перед детишками, вновь призывал следопытов изучить именно все подвиги, чтобы получше учиться.
И что-то рассердило Бюст: или что число подвигов с течением времени увеличивалось, или что старенький моряк рукой опирался о тумбу, а только Бюст как-то уж свирепо оскалился и хватанул говорливого старичка. Вернее, не старичка хватанул, а красивый кортик, болтавшийся у ветерана на боку. Дети в визге, учителя в столбняке, ветеран в возмущении — порча боевого оружия, до чего довели школу Иваны, не помнящие родства.