Подразумевается, что он, как мужчина, должен быть зачинщиком, а не так, как сейчас, когда ведущая — она. Раз она, молодая, диктует свои правила, это потому что опытная. Она не так уж невинна, как он предполагал. Опять он оказался простаком. Мясистые губы, острые зубки, что покусывают его, чувственность, которой она заражает, — все заставляет соображать: сколько раз она повторяла с другими эти уловки. Если не бросит думать, кончится тем, что совсем заглохнет. А может, соображения насчет девушки вызваны его собственной боязнью не сработать. Почему бы не счесть, что поспешность девушки вызвана отложенным желанием. Страстью, почему бы и нет.
Вирус. Мысль о вирусе парализует его. Миллионы инфицированных на всей планете. От мысли о вирусе размяк. Все же, если упомянет о риске вируса, будет выглядеть заботливым кабальеро. С девушкой на себе, тяжело дыша, умудряется спросить, нет ли презерватива. Если он сомневается, отвечает она, презервативы на ночном столике. Он же не гуляка, объясняет она ему. А у тех презервативы всегда при себе. Не нужно так ворочаться, говорит она, хочет ощутить его. Он думает, если она держит презервативы на ночном столике, наготове, должно быть, пользовалась ими с шефом. Чтобы не забеременеть. Хотя можно предположить и другое: чтобы застраховаться от неразборчивых связей шефа. Несомненно, секретарша не единственная, кого шеф трахает. Но если судить по поведению девушки этой ночью, почему бы не догадаться, что кроме шефа у нее есть и другие любовники. Он понимает, что, если продолжит эти домыслы, все погубит.
Готов хоть помереть меж ее ног.
8
Раннее утро. Человек из офиса погружается в утренний туман. Хромает. Поднимает воротничок пальто. Фонарь, его тень, лужи. Слишком поздно. Или слишком рано. В этот час поезда подземки редки. Хорошо бы вернуться домой пораньше.
Сослуживцам он рассказывает, что его домашний очаг, его семья — большая ценность в наши времена морального кризиса. Он имеет в виду своих любимых — жену и детей, получивших хорошее воспитание, которое основано на жертвенности и привязанности. С восторгом говорит о своем очаге и семье. Очаг — это съемная квартира неподалеку от пригородного автовокзала, трехкомнатная, на заднем фасаде, сумрачная, тесная и смрадная. Семейная обстановка, которую он описывает в офисе, не имеет ничего общего с правдой. Его жена — огромная туша с лошадиным лицом, угрюмая деспотичная тетка, а ее дети — выводок распущенных обжор. Требуют от него соковыжималок, миксеров, расписных кроссовок, путешествий, автомобиль. Неблагодарные, могли бы довольствоваться тем, что имеют возможность отправляться в кровать с брюхом, набитым гамбургерами, сосисками, хрустящей картошкой и кока-колой. Иногда ему трудно их различать. Все так похожи на мать. Все больше и больше похожи. Часто воображает, как он их изведет.
Всех, кроме старичка, единственного, кто выделяется из этого орущего месива, — белесого, бледного мальчишки с белыми зрачками, лицом, пересеченным синими венами, изнуренного. Его скелет — словно не из костей, а из проволоки. Всегда согнут, взгляд всегда снизу. Это его сын, самый болезненный. Ужасно робкий, старичок всегда молчит, остерегаясь взбучки, которая постоянно ему грозит. От человека из офиса не ускользнуло, что из всего выводка этот хилый мальчонка больше всех похож на него. Как и отец, старичок хромает.
В одном научно-популярном туристическом журнале он прочел статью: на юге найден череп, которому семнадцать миллионов лет. Считают, что череп принадлежит подвиду обезьян размером с кошку, только обезьянке большеголовой, удивительно большеголовой, что, по мнению журнала, заставляет предположить необыкновенные размеры мозга. Жизнь на деревьях помешала этой обезьянке стать прямоходящей. Человек из офиса не может смотреть на старичка, не припоминая ту обезьяну. Еще старичок — исключение в том смысле, что, в отличие от остального выводка, внушает не отвращение, а жалость. Старичок не столько сын, сколько сокамерник. Каждый раз, вспоминая о старичке, он ощущает бессильную ярость. Ему бы хотелось, чтобы один из его сыновей, хотя бы один, был другим. Не сверхчеловеком, хотя бы просто нормальным. Не такое уж невыполнимое желание. Может быть, это у него в крови что-то такое — принижающее. Старичок тому пример.